Сумасшедшая? Безумная? Те, кто судят Иэрнэ лишь по внешнему облику, вполне могут так считать. Действительно, чего бы ночнорожденной, наследнице надменных высокорожденных, стремиться стать частью общества детей звёзд? Тянуться к ним, поклоняться Элуне, и даже называть себя одной из детей звёзд? Вот только драма заключается в том, что Иэрнэ не наследница высокорожденных. Юная эльфийка наследница тех, кого высокорожденные всегда считали чернью: обыкновенного ювелира, увлекающегося астрономией, и жрицы Элуны, не утратившей свою веру даже за десять тысяч лет своего пребывания под магическим куполом. Увы, для подавляющего большинства детей звёзд Иэрнэ — такая же, как прочие ночнорожденные. Предавшая память о прошлом, и поражённая магическими мутациями ордынка. А значит враг. А враг хорош тогда, когда он мёртвый. Или когда находится как можно дальше от тебя. 



К сожалению, а может быть и к счастью, Иэрнэ невозможно переделать, и заставить любить аристократию Сурамара и Орду. Её самоопределение неотъемлемая часть её души, её личности. Сформировавшееся, в том числе, и благодаря участию в войне в Ясеневом Лесу на стороне детей звезд. Принятая в их общество однажды, с серьёзными оговорками и ненадолго, но узревшая своими глазами всё величие Ясеневого Леса, изгнанница вновь и вновь будет стремиться дотянуться до родных звёзд руками. Она будет это делать вновь и вновь, покуда не погибнет, или, так или иначе, не достигнет желаемого. В этот холодный вечер, вновь ощутив на своей хрупкой шее беспощадно давящие пальцы одиночества, Иэрнэ решилась на экстравагантный поступок. Разум её при этом целиком и полностью отдал предпочтение сердцу. Словно в каком то трансе, видя лишь цель, и не видя никаких препятствий, изгнанница направилась к ближайшему лагерю ночных эльфов. Она, как всегда, была одна. Никому не нужный сурамарский мусор. А им было хорошо. Горели костры, на которых готовилась пища. Обсуждались насущные, и философские вопросы. Возносились Молитвы Белой госпоже. Свои были со своими. А у Иэрнэ, помимо ночных эльфов, считающих её врагом или странной чудачкой, не было никого. Прочие ночнорожденные, отринувшие память о прошлом, присоеденившиеся к Орде, и отвернувшиеся от Матери Луны, никогда не приняли бы её в свой круг общения. И уж подавно, никогда не стали бы родными для Иэрнэ по духу, а это куда сильнее прямого кровного родства. С неизбывной тоской на сердце, Песнь Ночи преодолела путь от Бухты Торговцев, в которой нашла временный приют, до лагеря детей звёзд. Разумеется, Иэрнэ была встречена холодными, а, зачастую, враждебными взглядами. Как она вообще, предательница, слуга чародейки Талисры, посмела явиться, и что может сказать в своё оправдание? Повинуясь велению своей души, Иэрнэ преклонила колени в сорока шагах вот входа в лагерь ночных эльфов и принялась делать то, чего от неё совершенно никто не ожидал — возносить молитвы Белой Госпоже. Разумеется, обитатели лагеря схватились за луки, глефы, и кинжалы, ибо полагали, что задумано провокационное святотатство. Но, даже понимая, что рискует собственной жизнью, Песнь Ночи не шелохнулась, и продолжила возносить молитвы Элуне на дарнасском языке. Зачем ей жизнь изгоя, коль изгнание невозможно преодолеть никакими способами? Лучше пусть жизнь оборвут братья и сёстры по вере, чем любят и привечают неверные. Вот только смерть не наступила. Ночные эльфы поняли, что странная юная шал’дорай не святотатствует, а действительно поклоняется Элуне. И опустились луки и глефы, и обнажённые для казни кинжалы возвратились в ножны. Неужто у кого то из новорожденных ещё осталась истинная вера?

Окончив молитву, и не вкусив смерти, Иэрнэ поднялась, с тоской глядя в сторону лагеря тех, кого искренне любила. Тех, кому была готова отдать собственную жизнь, лишь бы только быть рядом. Увы, ничего особенно не изменилось. Командир часовых велела убираться, но при этом, на прощание, одарила изгнанницу лёгкой улыбкой и посоветовала не сходить с пути истинной веры. И Песнь Ночи понуро побрела прочь. Птица без стаи. Птица, без гнезда. Впрочем, причудливые, летящие одеяния девчонки действительно роднили оную с птицей. Бедняге вновь предстояло лечь спать, будучи терзаемой ночными кошмарами. И ощущать неизбывную тоску одиночества.