Погода в дождливых землях была привычно пасмурной, и даже в летнее время года, казалось бы, здесь можно было не снимать капюшона, опасаясь осадков. Шэннон Гордон блуждал в поисках совершенного нового начала по территории родного королевства, оставленного многими «патриотами». Он не носил ни капюшона, ни тёплых вещей, можно сказать мёрз на улице некоторое время, наводя справки о своих старых друзьях и знакомых. Узнаваемым в королевстве он не был, да и не пытался таковым стать. Всему виной его жуткий вид, в частности отросшие гораздо ниже плеч волосы, которые трудно было назвать шевелюрой в таком виде, в каком он представал перед остальными. Борода тоже была опущена достаточно низко, до самой груди. В общем, если говорить одним словом о внешнем виде, в каком он путешествовал по королевству спустя год после своей смерти, то он представлял из себя достаточно нищий слой населения.

Находившись вдоволь, и собрав интересующую его информацию, мужчина задумал посетить старого друга-доктора, которому однажды спас жизнь от наказания казнью, когда остро стоял подобный вопрос. Этим человеком был доктор Фольгер Рихт, по обыкновению находившийся у себя в амбулаторной посреди Торговой площади, расположенной в самой столице. 

Доктор Рихт занимался бумагами на своём столе, обслужив всех посетителей на сегодняшний день. Никого услышать после закрытия приёмных часов он не ожидал, но вдруг в дверь донёсся стук. Старик не поленился, отворил дверь и пропустил внутрь незнакомца, представшего перед ним в кошмарном виде. Бледный, с взлохмаченной головой и длинной бородой, голос его звучал помирающими отголосками откуда-то из груди. Казалось, что это конкретный бедолага. Отказать ему в визите доктор не мог, так как весьма уважительно относился к нищему слою населения, люди из которого порой навещали его с теми или иными жалобами. Тогда и завязался короткий диалог.

В ходе диалога таинственный незнакомец жалуется на пробелы в памяти. Он выражает своё опасение о том, что проблемы с памятью могут сказаться не только на его воспоминаниях, но и в целом на его психическом здоровье, может быть даже на организме. Ему не нравится это, потому он решил навестить доктора в такой поздний час, даже не записавшись, о чём Рихт запамятовал. Тогда они прошли наверх, чтобы обследоваться, и уже тогда в голове Рихта начали проникать мысли о том, что больно уж подозрительно знакомым кажется этот голос, который он откуда-то помнит.

Всё это время нищим притворялся сам Шэннон — бывший разведчик, знавший многие подобные трюки, — стараясь играть голосом максимально правдоподобно. Так, чтобы его точно можно было счесть за нищего, который пришёл сюда за решением своей проблемы. Настоящие мотивы Шэннона, изначально бегавшего по помещению глазами в поисках чего-то, и не называвшего своего имени, заключались в том, чтобы убедиться в отсутствии ещё каких-либо людей в помещении, кроме Фольгера. Для него была важна анонимность этого разговора, чтобы прощупать положение дел у старика. Кроме того, свою роль играла ещё и паранойя, вынуждавшая Гордона поступать именно таким образом.

Когда же стало ясно, что в помещении больше никого не было, Гордон продемонстрировал свою настоящую личность с жалобой на то, что он действительно не помнит ничего за прошедший год. Удивлению Фольгера не было предела. Не было никаких братских объятий, которые могли бы закрепить эту встречу после прошедшего года, но был большущий шок на лице доктора, который скорее решил поинтересоваться у Шэннона обстоятельствами его жизни и смерти. Как он вообще выжил после тех событий? Как он вообще находится прямо сейчас с доктором Рихтом, в его амбулатории, когда прошло столько времени? Ответ вернувшегося к жизни разведчика был прост.

— Чудом. Я никогда и не умирал, — отвечал на вопросы Фольгера мужчина, достаточно коротко и ёмко, содержательно. При том вид Шэннона оставался крайне серьёзным. После своих слов он продолжал свою историю, рассказывая видение мира таким, каким он его воспринимает. По его теории, которую сочинил больной мозг воскресшего за неимением кого-то близкого рядом, кто мог бы внушить ему обратное о его смерти, Гордон не умирал. Он лишь получил по голове по исходам последнего для него боя, а после этого стал частенько терять память. В частности, память с момента удара по голове, и так дальше по ходу года, пока он не оказался здесь, у Фольгера. При том все прошлые события своей жизни, ровно до самого дня смерти, он прекрасно помнит. 

Речи Шэннона звучали достаточно убедительно. Почему? Потому что тело главнокомандующего было выиграно вражеской стороной в ходе последнего сражения. Мужчина, скомандовав отступление, остался сражаться до последнего, пожертвовав собой в бою для того, чтобы дать отряду уйти. Соответственно, со стороны Альянса его тело забрать никто не мог. Что было с этим телом потом? Знали лишь некоторые, кто занимался вопросом его возвращения обратно домой. Сам же Шэннон был захоронен довольно скромно для главнокомандующего, о похоронах не афишировали. Соответственно, лишь со временем жители Гилнеаса стали замечать тот факт, что на местном кладбище появилось надгробие с именем ушедшего в мир иной солдата. В общем и целом, тело Шэннона мало кто видел после его смерти, если не считать Орду и ещё некоторых людей из Альянса. Исходя из этого, теория Гордона, построенная им самим же, звучала довольно правдоподобно для самого Фольгера. Его удалось убедить в этом.

Всё продолжалось темой о том, что вообще происходило в Гилнеасе за годы отсутствия Шэннона. Обсудив этот вопрос, мужчины перешли к настоящему моменту. В ходе этих обсуждений выяснилось, что дела у королевства не так уж и хороши, как мог помнить Шэннон. Ярые патриоты разъехались, кто куда, и остались только некоторые. Те, кто до сих пор смотрели за землёй Гилнеаса, даже в отсутствие как таковых представителей монарха на территории королевства. В их числе был Харлаус Октавиан Лейк, Мариус Рафт, сам Фольгер Рихт и Калеб Форджер. Вместе эти четверо основали Лигу Гилнеаса, которая занимается вопросами Гилнеаса в отсутствии монарха.

Кроме того, выяснилось, что Калеб Форджер на момент этого разговора отбывает свой временный срок в тюрьме Штормграда, заключённый туда по инициативе штормградских офицеров. Было сказано, что вопросами по освобождению Калеба уже занимаются заинтересованные в этом люди, и совсем скоро он должен выйти на свободу. Когда точно? Не уточнялось. Тогда за это решил поручиться сам Шэннон, пообещав освободить Калеба всего за несколько дней.

Закончив разговор на этом, мужчины попрощались этажом ниже. Обменялись рукопожатиями, и разошлись. Теперь у Шэннона было хоть немного, но ясно в голове насчёт происходящего кругом.

Скриншоты: https://imgur.com/a/qEoVrzO