Это была ночь в Королевстве Штормград. Десмит, ныне Рыцарь Смерти из ордена Черного Клинка был обязан вернуть родовой перстень “ден Мейеров” обратно, законному владельцу после того, как его-же бывшая жена ещё при жизни, то есть Венсер даровала тому сие предмет, давая напоминать о себе и сохранить при том воспоминания. Багрового Берсерка тяготило это. Даже в посмертии он не мог видеть этот перстень, как и то, чтобы надеть его: слишком много паршивых воспоминаний, и лучше вернуть его туда, где он его и получил. Благо Десмит знал, где жил ещё живой дедушка Венсер, и потому получив разрешение — оный отправился совместно с Дарлайн в Штормград, избегая все крупнонаселенные места, дабы не поймать на себе лишних взглядов, а также лишнего внимания. Путь их был недолгим, и когда Десмит совместно с девой, что была облачена в плащ, а коса её опасная завернута в толстую ткань пришли к месту назначения, то Багровый Берсерк не медлил и оставил под дверью пергамент бумаги с письмом содержимым внутри совместно с дивным перстнем, и кто знает, что было написано на том пожелтевшем пергаменте? И покончив раз и навсегда с этим воспоминанием, то Рыцарь Смерти решил проверить ещё одно место, которое он навещал совместно со своей женой и Янтарем, и оному он прямо за домом сделал гнездо собственноручно.

И выйдя прямо за дом, то Багровый узрел неподалеку, прямо у обрыва грифона, что смотрел вдаль своими янтарными глазами полных дум, и Десмит сразу узнал в нем Янтаря, с которым, пока был ещё живым — прошел множество битв, сражений, что изменили их обоих, а также скрепили даже их духовные узы. Свое приветствие Багровый Берсерк начал первым, правда, грифон по-прежнему того не узнал из-за искаженного и резонирующего эхом голоса, и потому Берсерку пришлось снять свой шлем, подставив под удар свою голову, и, когда Янтарь узрел пред собой чудовище, и предателя, которое оставило его, то сам грифон накинулся с неистовым воплем на Десмита, пытаясь раздавить его голову, словно арбуз. Почему-же такая реакция? Кто знает: быть может грифону навязали паладины, что сей Рыцарь Смерти — само зло во плоти? Это неизвестно по сей день. Их битва началась, и не на жизнь, как могло бы показаться многим, а на смерть. Со стороны выглядело то, что Десмит оборонялся от дикой птицы, потому те завсегдатаи в домах, что не спали в глубокую ночь — узрели, как громадный и величественный грифон нападает на неизвестного и седого Рыцаря Смерти, который в мгновения ока охватил некротическими нитями глотку грифона, начиная её сдавливать, а после приподнимать того ввысь, вызывая у того приступ асфиксии. И почему же Десмит пришел за Янтарем? Чтобы просто навестить его? Вовсе нет: он держался принципа: “Он послужил мне хорошо при жизни, послужит и в посмертии”. И действительно: посмертие изменит целиком и полностью Янтаря, а также его взгляд на многие те вещи, которые он бы считал неприемлемыми будучи живым существом.

В прочем, даже пытаясь удушить Янтаря, Рыцарь Смерти не смог удержать всю его неистовую ярость по отношению к проклятому, и Багровый Берсерк, воплощением гнева коим он был, то сам начал погружаться в сей процесс: из-за Ярости внутри Кровь буквально бурлила, а аура Ненависти и Смерти становилась все сильнее, и, благо, защитившись от удара в лицо своими руками, что были облачены в саронитовые наручи с крепкими пластинами, то он не медля выхватил Проклятого из-за спины, вязь шести алых рун которого воспылали нечестивой энергией багрового цвета, а лезвие меча начало укрываться пеленой темно-бирюзовой некротической энергии. Если грифон не желает пойти добровольно, то Десмит заберет того силой, и благо их не видела стража благодаря тому, что те были укрыты за домами и кронами деревьев. Один колющий удар рунного меча прямо в брюхо пернатого “рядового” и на оного нахлынули неистовые страдания, не только физические, но и духовные, ведь воздействие саронита ранит и саму душу, а некротическая мощь, что была направлена во внутрь грифона — заставила его плоть на груди гнить, а рунная магия клинка была направлена уже во внутрь грифона, где Десмит подчинил его Кровь, и заставил её набирать все большую и большую температуру, причиняя сильную боль грифону, дискомфорт, а также озноб: было трудно сражаться в таком положении. Грифон уже был в заранее проигрышном положении, но он не сдавался, пусть и понимал, что ему не выстоять в бою против Рыцаря Смерти.

Бой все шел, и Янтарь более не мог никак задеть Десмита, оный кромсал того изнутри колющими ударами в грудь, оставляя неизлечимые раны, от которых более невозможно оправиться, так и то, что его душа все страдала больше и большее, и в один момент на поле боя грифон решил отступить и выбрать момент для побега, и явно недооценил то, каков арсенал способностей припас у себя мертвец, чудовище, что однажды было героем Альянса и храмовником Серебряной Стражи: идеалом святости и чести, что хранил эти два важных качества, а теперь — предатель, клятвоотступник, и монстр, ранее Свет — а ныне сама Тьма. Грифон понял, что если у Десмита получится того убить, то он превратится в монстра, и он не желал такой участи, а потому, в отчаянном порыве пытался сбежать, да вот, не получилось у того: мощные некротические усики сорвались с левой длани бывшего паладина и охватили целиком и полностью грифона, окутав того словно плеть, и мощным взмахом левой руки в свою сторону, то Десмит со всей силы притянул к себе грифона, и буквально насадил того на свой рунный меч, пронзив тому сердце насквозь, оное при воздействии Магии Крови со стороны мертвеца лопнуло окончательно, и превратилось в жижу, едва напоминающую алую эссенцию и которая уже вытекала наружу по руническому клинку, и аберрация, что была на лезвии в виде кровавой плоти “ожила”, а восемь отвратительных глаз раскрылись. Это был конец, но в предсмертной агонии он сорвал весь гнев наружу. Янтарю пошло на пользу, что он все время пребывал с паладинами, вбирал со стороны их наставления, слова о Свете, и последний даже откликнулся на зов пернатого, конечно. Это было жалким зрелищем: произошла вспышка, и она даже не смогла задеть мертвеца, что в мгновения ока укрылся под антимагическим панцирем, а также большую роль сыграл доспех из сплава саронита и демонической стали, что не дал Свету ранить проклятого воина Смерти.

Кто мог бы подумать, что два лучших друга теперь станут врагами, но пусть даже и временно? Жизнь уходила из искромсанного грифона, брюхо которого успело подгнить под воздействием некротических манипуляций, а удары руническим клинком дадут ещё себе знать и на его душе, а также на плоти, что будет постепенно сгнивать. Но самое важное, то это нельзя было позволить душе пернатого улететь прочь в Темные Земли, ведь Десмиту после доставит проблем искать того по-ту сторону совместно с некромантами, и призвав Дарлайн с косой её, что позволяет заключить пусть и не всю душу, но её частицу — то совместно с девой они откололи половину души, что ещё не покинула Янтаря и забрали ту, которая нужна им — почти целая душа, его личность, его ярость, и его верность — сохранится, а остальные, благие и добрые качества канут в лету. Мгновение — и частица души была насильно заключена совместными усилиями в косе, а труп грифона уже бездыханно лежал окровавленный на траве, что приняла багровый цвет. Не медля, Багровый Берсерк раскрыл Врата Смерти ведущие в Мелькоракс, и, охватив труп вновь некротическими нитями — то насильно бросил того во врата ведущие тропой в Темные Земли, а из них — уже в другие Врата, что вели на выход, и, теперь труп грифона был перемещен в некрополь, где после найдется ему применение. Битва была закончена, и нужно было уходить, пока стража и прочие не подоспели, и потому, Дарлайн с Десмитом сразу же ушли, скрываясь в ночи.