— Ну что, готов к операции? — сказала вошедшая в палату бледная, белокурая эльфийка полукровка.

С битвы в которой Ансгар утратил глаз минуло несколько дней, а лучше так и не становилось. Лишенный зрения валарьяр был окутан новым темным миром, где были лишь звуки, запахи и чувствительность рук. даже времени в нем больше не было. И пусть конечности его остались целы, а разум чист, продолжать сражения во славу Всеотца Одина он больше не мог. Так себя Ансгар и называл — бесполезным куском мяса, сопровождая горе крепким спиртным в достойном количестве. И крепчал бы запой воина изо дня в день, если бы прошлой ночью в палату к раненому не пришла Кристраза — дракон в обличие бледной эльфийки. Выслушав историю воргена она поведала о возможных путях возврата зрения и наставила на отдых, ибо на следующий день Ансгара будет ждать, как она сказал: операция.

И вот, солнце зашло, звезды захватили небо и четверо вошли в палату к вновь пьяному воргену. И пусть Ансгар мог их только услышать, были то Алеостраз, Десмигос, Кристраза и Ашабелланар.


Десмигос присел подле Ансгара и поведал, как будет проходить операция. Он сотворит два хрустальных шара, что станут воргену новыми глазами и силами магии и жизни все троя свяжут разум с новыми очами. Дракон предупредил, что зрение вернется не сразу, а боль при подготовке будет страшнее пыток Хельхейма. Кто-то предлагал забрать на себя часть боли, кто-то предлагал притупить ее, однако попросил Ансгар оставить все муки на нем, ибо такова ноша утраченного по воле судьбы глаза, а настоящий валарьяр никогда не будет бежать от нее.

Лео сел рядом с Ансгаром, взял его за руку. Кристраза села по вторую сторону и приложила к его вискам теплую руку. Десмигос взмахом руки сотворил перед воргеном инструменты и объявив: — Будет больно — начал свое дело.

Сначала раненую глазницу требовалось подготовить. Зажатой в пинцетах ватой и ложкообразными инструментами Десмигос начал удалять остатки глаза, отмершую ткань и гной. И с каждым движением руки боль впивалась в разум воргена словно хищный зверь в свою жертву. Жрица Элуны Ашабелланар начала читать молитвы своей богине, моля ее облегчить страдания героя, а Алеостраз на пару с Кристразой силами жизни и баланса облегчали боль несчастного. Ансгар кричал, рвал горло, боролся с вырывающимся от боли внутренним зверем, но даже эта пытка имела свой конец. Закончив подготавливать глазницу Десмигос убрал инструменты в сторону и сотворил на ладони хрустальную лазурную сферу.

— Терпи, все только начинается — сказал дракон и вогнал сферу в пустую глазницу, давя на нее пока не вошла та окончательно, после чего укрыл зачарованием. Лазурыне нити сплетались в невообразимые, непостижимые узоры и пропадали на хрустале.
— Теперь ваша очередь — обратился он к собратьям Кристразе и Алеостразу — Скрепите воедино глаз и нервные окончания, ведущие к нему.

Пусть звучала задача легко, перед драконами стояла тонкая, кропотливая и затратная работа. Силами жизни и порядка они сплетали воедино зачарование и тело, разжигая с новой силой жгучую боль. Но она того стоила, ибо тьма окутавшая взор Ансгара рассеялась и впустила свет. Цвета вернулись в жизнь воргена, пусть размытыми, нечеткими и темными, но вернулись. Отчаянное, болезненное дыхание сменилось радостным, искренним смехом, ведь вновь мир обретал свой прежний вид.

— Остался второй глаз — с присущим лишь неживым существам хладнокровием сказал Десмигос и уже начал осматривать следующую глазницу. Правый глаз был утерян в далекой битве с рухом — Зобоном Ненасытынм в холодных горах Крутогорья. Не раз и не два целители помогали валарьяру с этой раной, а посему перед драконами стаяла задача лишь сплавить воедино хрусталь и нервы.

Десмигос сотворил вторую хрустальную сферу и без предупреждения начал вставлять в пустую глазницу. Новый истошный крик пронзил спящий лагерь, кто-то из отдыхающих даже разлил вино от неожиданности. Медлить не стали и остальные драконы. Только шрамированное веко сомкнулось, с новым рвением Алеостраз и Кристраза сплетали нервные окончания и зачарование Десмигоса. Боль растеклась по телу воргена, новые позывы ринулись к оскверненной Голдрином душе, но с нею настала и ясность. Медленно, неуверенно Ансгар раскрыл глаза не обнаружив больше тьмы вокруг. С теплой, крапленой болью улыбкой он сказал: — Десмигос, а я снова тебя вижу… — слова прервались частым дыханием — … точнее твой силуэт.

Такими же нечеткими были остальные сидящие в палате. Алеостраз был сплетением черных, телесных и коричневых пятен, а Кристраза сплошным бело-бежевым ореолом с редкими золотыми всполохами. И все же, это было начало. Жгучая боль оставит воргена не скоро, но она меркла рядом с искренним счастьем вернувшегося зрения.

В эту ночь каждый из них смог вернуть в жизнь Ансгара каплю света и надежды, что путь его еще не окончен. В знак благодарности валарьяр стал вечным должником каждого из трех драконов и жрицы элуны, а воины Одина так просто свои обещания не забывают.