Вначале была тьма. Всеобъемлющее, окутывающее и умиротворяющее, послесмертие, проносящее простую человеческую душу к высотам мироздания сквозь мириады созвездий. Естественный ход вещей, сопротивляться которому не было ни смысла, ни желания. И вот, сознание человека собрала в единый сгусток чья-то невидимая могущественная рука. С момента забвения прошло, быть может, пять минут, а может и пятьдесят веков — неведомо, однако рука сдавливала упокоившуюся душу, будто бы стремясь сжать до микроскопических величин. Впрочем, играл ли размер в этом пространстве какую-то роль? И была ли в этом чёрном вакууме, окружённом звёздами, какая-либо мера длины иль веса? Сознание сжималось, в то время как направление его движения изменилось. Ментальный взор души взирал на одну из звёзд, к которой его вела судьба, неумолимо приближаясь к неумолимому финалу… Иль нет? Неожиданно, светлая точка неизвестной звезды начала расти на глазах с пугающей скорость и вдруг...

Вечную тишину разорвал сухой хрип, какой бывает издают неисправные паровые машины. Белая точка перед взором сменилась округлым отверстием посреди чёрного пространства, сквозь которое виднелось ночное небо, усыпанное какими-то другими, но не менее яркими звёздами. Часть небосвода заслоняла раскидистая крона старого древа. Двигая слепыми ярко-жёлтыми глазами, существо лежало на спине, скрестив руки на груди, но до осознания своего тела ему было ещё далеко. Истлевшее нервное волокно «оживало», непрерывно поддерживаемое нечистой магией. Постепенно, тело вернулось в распоряжение старого хозяина, который первый делом попытался вытянуть перед собой руки, стукнувшись о рыхлую деревянную поверхность. Ощутив накатывающую ярость, существо задёргалось, разрывая свою гнилую деревянную тюрьму. Резко поднявшись на ноги, существо принялось бродить взад вперед, делая несколько шагов в одну сторону, разворачиваясь и следуя в другую лишь для того, чтобы снова развернуться и зашагать по мёртвой кладбищенской земле, взрывая вялый дёрн своими когтистыми ногами.

Не прошло и нескольких минут, как существо стало осознавать. Осознание началось с очертаний предметов, что проступали пред внутреннем взором, поражая истлевший разум. С приходом очертаний в мир ворвались и цвета, буквально взрывая реальность своим великолепием — множество оттенков серого проникли в разум бесцельно мечущегося по кладбищу кадавра. Когда окружающий мир, со всеми его звуками и видами оказался внутри гнилой головы, её начали наполнять базовые понятия и воспоминания… как и всё вышеупомянутое, информация проникала в пропитанный некромантией мозг с невероятной ментальной болью. Существо выло от невыносимых мук, пугаясь своего страшного замогильного голоса. И казалось, когда последний рубеж страданий был преодолён, всё прекратилось, а мир наполнился тихим шелестом листвы и… деревянным стуком где-то в стороне. Резко поднявшись на ноги, мертвец обратил свой взор на продолговатый деревянный ящик. Оглянувшись, восставший из мёртвых человек увидел дерево, вокруг которого, словно марево над мостовой в жаркий день, дрожала чёрная аура. Она пугала существо. Пугало своим величием и несметной силой, стоящей за ней. И потому существо замычав, отшатнулось и неуклюже плюхнулось на землю, споткнувшись о собственный могильный камень. Развернувшись, кадавр полулёжа подполз к потрескавшемуся серому камню и прочёл:

«Здесь покоится Джозеф Шнайдер

Да хранит Свет его заблудшую душу»

Действительно, его звали Джозеф «Прислер» Шнайдер. Издав странный клокочущий звук, Джозеф поднялся на ноги и вновь взглянул на деревянный ящик, из которого в очередной раз донеслись звуки возни. Проковыляв к источнику шума, Джозеф остановился, будто бы ведомый чьей-то властной, липкой рукой. Внезапно ящик сломался и из него выбрался «человек» в забавной коричневой шляпе, одетый в не менее забавный коричневый костюм, который был бесконечно знаком Шнайдеру. Дотронувшись до своей головы, мертвяк попытался нащупать что-либо, но разложившиеся в плоти рецепторы не передавали тонкостей фактуры того, к чему прикасалась мёртвая костлявая рука. Почувствовав, что его голову тоже покрывает некий головной убор, Джозеф неуклюже схватил его и потащил вниз. Оказалось что, на его черепушке всё это время была надета забавная шляпа коричневого цвета, которая очень приглянулась кадавру. Повертев её в руках, Шнайдер, уверенный в правильности своего сложного решения, вернул шляпу на место. Взглянув на своего посмертного соседа, мертвец отчего-то захотел поднять руку и махнуть ею. Отбросив размышления, Джозеф махнул стоящему напротив мертвецу, с безразличием отмечая, что его оппонент ответил аналогичным жестом. Внезапно, головы кадавров наполнил суровый, неприятный голос, который в качестве приветственного жеста рассказал им о том, кем они были при жизни. Поведав также обстоятельства смерти каждого голос пропал, оставляя нежить наедине с собой. «Прислер» взревел, и рванул к своему лучшему другу, а по совместительству и злейшему врагу, который при жизни, как-то раз не удосужившись проверить качество хмельного напитка, отравил его. Аверно Делини, в свою очередь не заставил ждать с жестким рукопашным ответом помятая, как его друг ворвался в рабочий кабинет с ножом и, изрыгая потоки желчи, заколол его прямо за разбором бумаг с рецептами. За завязавшейся дракой наблюдала чья-то тёмная фигура, прикрываемая от взора нежити лёгкой магической аурой. Некромант лишил бывших друзей силы, не давая им покалечить друг друга и как только бой был окончен ничьей, натравил на кадавров расхитителей могил, что повелись на лёгкие деньги и трофеи. Поднявшись на ноги, нежить в одинаковых нарядах Хмельного фестиваля попятилась, ощущая нежелание сражаться, но… липкая рука направила их, обратив нерешительность в агрессию и возвращая силу. Бой был жестоким: нежить совершала смертоносные выпады, разрывая спёртый кладбищенский воздух грязными кривыми когтями, метя в уязвимые места живых и вынуждая их отступать. В схватке был ранен человек — с разодранной грудью и прокушенной рукой он лежал у одной из могил, не в силах оказать дальнейшее сопротивление. Дворф же, орудующий длинной лопаткой, лишился нескольких пальцев, и извещая округу оглушительным криком, умчался куда-то в лес, бросив на растерзание мертвецам своего светловолосого друга. Лишившись мотивации сражаться, нежить отступила, безучастно глядя на корчащегося в пыли человека. Подобрав брошенное живыми оружие, нежить осмотрелась, вновь обратив внимание уже двух пар неживых глаз на странное чёрное марево у дерева. Едва стоило мертвецам направиться в сторону странного тёмного магического экрана, как первобытный страх обуял кадавров и те рванули прочь, под зловещий хохот некроманта в голове.

Они бродили по лесу уже не первый час, довольно часто натыкаясь на диких зверей, что едва завидев мёртвую парочку, удирали в чащу или прятались в колючих сухих кустах. Путешествие по ночному лесу в поисках укрытия, как и предшествующий ему бой, сплотили двух мертвецов. Скрепив договор костлявым рукопожатием, бывшие некогда друзьями существа дали пообещали заботиться друг о друге на пути к ответу на вопрос «Кто и зачем вернул их в этот мир?» Очень скоро неживые герои поняли, что обладают своей волей… в этот самый момент властный голос приказал Шнайдеру убить скунса, что мирно бегал по ночной полянке. Обезумев, кадавр бросился кромсать существо лопатой… Когда дело было сделано, Джозеф, буквально час назад без эмоций изодравший грудь человека когтями, ощутил некое подобие… сожаления? Безучастно взирая на маленькое окровавленное пушистое тельце, неживое существо нежно гладило его своими костлявыми пальцами, не ощущая ни липкой крови, ни жесткого грязного меха животного. Грозный голос вновь разразился громом, в головах мертвых, а неизвестная сила заставила их прервать текущие занятия и отправиться на север.

Известный в узких кругах при жизни пивовар и трактирщик Аверно Делини и Джозеф «Прислер» Шнайдер — обычный гуляка, стояли у берега небольшой реки, наблюдая за противоположным берегом. Их не покидало чувство необходимости, желания двигаться дальше — за реку. Оба товарища осознавали природу этого желания, но будто бы и не стремились противопоставить себя ей. Вместо этого, они молча переглянулись и вместе шагнули в русло реки, собираясь форсировать её по дну.