Ночь. Белые, каменные стены Штормграда приобрели синеватый оттенок. Я стояла в Квартале Дворфов и сжимала в руке потертую записку, надпись которой гласила: «Старый город, переулок Душегубов. Встреча на указанной территории в одиннадцатом часу вечера. Во имя павшего короля.» Я выжидала, облаченная в темные одежды. Сейчас я больше смахивала на какого-то карманного вора, лицо которого было сокрыто огромным капюшоном. Никто бы не смог меня узнать — мои татуировки, что выдали бы меня с потрохами, были сокрыты перчатками и черной накидкой.

Было холодно. Ветер стих, небо заволокло серой мглой. Мне показалось, что я знаю что-то важное. Это продолжалось мгновение, и это было странно: из-за происходящей во мне суеты я ни о чем не успела подумать, а вот какое-то неуловимое чувство, будто со мной уже бывало подобное раньше, стало накатывать на меня, как если бы на голове у меня была тонкая проволока и я чувствовала, что вот-вот лопну от напряжения. Вскоре эти смутные мысли потеряли остроту и затихли, только изредка их прорывали короткие вспышки гнева. Как только мой гоблинский хронометр показал одиннадцать, я направилась в указанное место.

В Старом городе была весьма мрачно, как и подобает одному из самых криминальных мест. В воздухе висел густой смрад паленого мяса, запах гари, неприятный запах нафталина и резины — наверное, так пахнет обычный двор здесь. Улица была безлюдной, разве что изредка мимо пробегали какие-то пьяницы да немногочисленная стража. Улицы практически не освещались — лишь изредка в центре вспыхивал тусклый фонарь, и тогда впереди почти не оставалось тени, чтобы идти дальше.

Но вскоре я пришла. Меня встретил какой-то лысый мужчина, и лицо его было скрыто маской. Позади него я увидела еще двое мужчин в темных одеждах, и они стояли у стен и не двигались, подобно манекенам. Затем раздался гулкий голос – неизвестный мне заговорил. Его слова были холодны, как голос совы; ни один нормальный человеческий голос не показался бы мне таким бесчеловечным. Неизвестный кивнул в сторону, предлагая таким жестом отойти, и в конце он все же проронил пару слов: «Капитан ждет».

Я напряглась, а моя рука легла на рукоять боевого ножа. Я чувствовала что-то странное, но не могла совладать с собой, словно вся эта жуткая атмосфера в одно мгновение потупила мои чувства. Что-то явно изменилось во мне. Слишком быстро и одновременно слишком многое. События этой ночи приобрели некий смысл, который я не могла понять и прояснить изначально. Мне пришлось последовать за незнакомцем на набережную. Там было безлюдно. Мы пошли по узкой тропинке под каменный парапет, наблюдая за шагающими мимо чайками. В воздухе витал запах прелой рыбы. Мы шли молча, и я ощущала, что мы словно знаем друг друга давно. Внезапно он остановился, и я вслед за ним. Незнакомец снял с себя черную маску.

— Понимаю, что сильно рискую, вызывая действующего легионера на службе Альянса. Но боюсь, ни одна маскировка не ускользнет от глаз моих недоброжелателей. Рано или поздно меня схватят, поэтому я обратился к единственному магу, который, как я могу судить, поможет мне.

Я сразу узнала этот голос. Эту интонацию я не могла спутать с какой-то еще. Внутри все словно сжалось, оставляя странный холодок на душе, но ни одна эмоция на моем лице не дрогнула.

— Я требую объяснений, — внезапно выпалила я, смерив взглядом мужчину.

И он рассказал все, как есть, о всех проблемах, и об уходе, и о том, что он натворил. Многое из этого я уже слышала, но до этого момента считала все это лишь слухами — на земле людской много чего говорят, и не всегда правда. Увы. Но больше удивил меня он лишь тогда, когда развеял иллюзию — пред моим взором предстал знакомый полукровка, бывший рыцарь-капитан «Ярости Льва». Мне в очередной раз стало не по себе и я притворно схватилась за сердце. Но в помощи отказать я ему не могла, словно что-то сковывало меня для того, чтобы отказать.

Следующим местом, где мы уединились, стал трактир в Торговом Квартале, что когда-то гордо именовался «Золотая Роза», а теперь лишь «Пенный кубок». Шли мы недолго и весьма быстро. Добравшись до нужного здания, мы так же торопливо вошли; я сняла комнату на одну ночь и мы сразу же отправились наверх исполнять нами задуманное. Предо мной стояла задача не из легких — изменить внешность, и благо я посвятила всю свою недолгую жизнь трансмутации.

И я решила начать с ушей — полукровок было не так много, а полукровок, связанных с 7-ым легионом еще меньше. Мне пришлось напрячься, чтобы вспомнить анатомию человеческого уха, а затем пришлось напрячься для того, чтобы начать это все изменять. Трансмутация тратила мои силы постепенно, и я, словно в трансе, изменяла структуру ушей, делая их более круглыми. Я понимала, что делаю полукровке очень больно — то было понятно по тому, как он зажмурился, но ни крика, ни какого-либо дерганья не проследовало. Через секунд тридцать-сорок первое ухо было изменено, и я, забравшись на кровать, встала сзади Дэрила и начала же колдовать над вторым — такая же болезненная процедура, доводящая до слез, но мужчина героически держался.

Когда небольшие мучения закончились, мы снова вернулись к разговорам. Дэрил вел себя открыто и искренне, и это не могло меня не удивлять. За каких-то жалких полчаса я узнала о нем практически все. Теперь я знала его настоящее имя, его прошлое и его настоящее, и мне не хотелось мириться с этой информацией — слишком хорошо, чтобы быть правдой. Иногда в нашей беседы проскакивали весьма плачевные для нас двух темы, но я старалась это все перевести на другую: мне нужна была концентрация, а я вряд ли ее получу из негативных эмоций.

Настал черед волос. Волосы Дэрила для меня казались отдельным видом искусства — белые, как снег, так еще и шелковистые. Это даже вызывало у меня небольшую, но добрую зависть, и как бы я не хотела их оставить, мне пришлось даже и их изменить — эти волосы были одним из основных признаков, по которому искали полукровку. Мне показалось, что ему подойдут блондинистые и длинные волосы, и благо, Дэрил оценил мою затею — по его признаниям, он и сам хотел попробовать побыть блондином. Что же, и я вновь сконцентрировалась, изменяя сначала длину волос, а там уже проявляя нужный пигмент — при этом мои кончики пальцев дрожали, а сердце бешено стучалось, я боялась ошибиться, но вроде как, все прошло успешно. И бывший беловласый стал преображаться прямо на глазах.

Но, увы, этого еще было слишком мало, и тогда настала очередь носа — наверное, это самое трудное, что предстояло мне сделать, ведь если хотя бы не так изменить носовую перегородку — можно заставить человека задыхаться, а еще это очень больно, хоть и не смертельно. Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы вспомнить анатомию носа, а потом прикинуть, какой бы подошел к его серьезному лицу, и мне ничего не пришло в голову более гениального, чем просто сделать нос идеальной формы. Я так и сделала, начиная вновь прочитывать заветные заклинания и направлять аркану на изменяемый участок лица, мысленно я сочувствовала Дэрилу, словно ощущала его боль сейчас. И мне казалось, что для него эти жалкие тридцать секунд могут быть как вечность, но все же это прекратилось, и его лик изменился еще сильнее. Узнать лже-Гвалли было трудно.

Но все же, мне показалось это недостаточным — и тогда вслед за носом проследовало изменение формы челюсти. О, право, я чувствовала себя каким-то гоблинским врачом, что представлял подпольные услуги по смене внешности. Его челюсть так же менялась на глазах, не без помощи моих чудных рук и разума, и вновь эта боль, что отражалась на его лице, и даже сейчас мы пытались разговаривать, чтобы отвлечься. Кажется, это получалось у меня хуже, чем изменение внешности при трансмутации, увы, собеседник из меня явно плохой, но утешал тот факт, что у меня хороший вкус, и мое чутье подсказало мне, что будет отличным вариантом приделать еще и веснушки — так я и поступила. Теперь лицо Дэрила было украшено такими же веснушками, как и у меня, но это меня нисколько не смущало — бывший капитан более походил на моего двоюродного брата.

Закончив, мы еще немного поболтали и решили, все же, разойтись. Я вновь накинула капюшон и мы спешно ушли, договариваясь встретиться позже. Этот день для меня показался слишком странным, и я не до конца осознавала, чем рискую в этой жизни.