осле продолжительной работы Дрокоз и Огонёк решили не опускать руки и заняться ещё чем-нибудь. Часть кузни всё равно была в их распоряжении на ближайшие 2 часа. А посему, Дрокоз предложил Огинсону улучшить его топорик. Огинсон же, ещё не успевший отойти от новых рунических татуировок, мигом согласился. «А почему нет?» подумал дворф. Его рунический топорик был подарен одним из Черножелезников в Тенегорне, за спасение одной дочки из рук одного, крайне не надёжного, дворфа. Суть его была проста. В руках дворфа он накалялся, благодаря рунам на рукояти. Благо, для черножелезника это не помеха, в отличии от их врагов, которых можно прижечь раскалённым топориком. Дрокоз же предложил вложить в топор намного больше пламени, а так же увеличить его форму. Да и сам рунный мастер признался, что руны на топорике слабые и крайне неумело выполнены, из-за чего его переделка будет уместна.

И вот, оба дворфа вернулись к кузне. Дрокоз взял топорик Огинсона и, на удивление второго, погасил его своими силами. Огненное свечение топорика мигом затухло, оставляя на обозрение обоим обычный топор из черного железа. Рунный мастер осмотрел орудие и сказал, что его в любом случае нужно будет расширять, дабы более мощная энергия огня в нём не разорвала топорик изнутри. Огинсон же, будучи довольно недалёким алкоголиком из Угрюмого Обжоры, лишь кивал Дрокозу, да смотрел на его работу. Усевшись на заборчик, Огинсон стал наблюдать за действиями рунного мастера. Как никак, Черножелезнику далеко до таких знаний, а интерес не угасал! Кузнец же уложил топорик на наковальню, подвинул табурет к ней, а уже забравшись на него, вновь создал рунический посох, но заставил его парить над наковальней, ибо его асистента — Батильды, не было на месте. Взяв свой молот, кузнец хорошенько прошелся по топорику, заставляя тот развалиться на части прямо на наковальне.

И вот, как только раскаленные части топорика были готовы, рунный мастер потянулся к своему посоху, да стал вытягивать руническую энергию, которая, словно по артериям, стала тянуться прямо в топор, наполняя тот и преобразуя из обычного, незамысловатого оружия, в нечто поистине великое и завораживающее. Раскаленные части, уже прошлого топорика, стали угасать, однако между ними стала струиться мощная, обжигающая энергия. Сам Дрокоз ощущал, будто бы стоит рядом с вулканом, однако, не ощущал жара. Возможно, сказывался опыт дворфийского рунного мастера, а может, он так умело обращался с рунной энергией, что смог оберегать себя от излишнего жара. Закончив свою работу, топорик Огинсона преобразился до невиданных им ранее размеров. Его лезвие и четкого и симметричного изменилось в наиболее хаотичное, непредсказуемое. Наверное, это была цена за изменение уже готового орнамента орудия, ведь при создании нового, такого можно было бы избежать. Закончив с топором, рунный мастер выдохнул, да взял топор в руки и направился к Огинсону, интересуясь, как ему такой топорик. А Огонёк в это время сидел в шоке, завидев свою новую валыну.

Однако, рунный мастер не отдал орудие Огинсону. Дрокоз сказал, что придётся вновь почувствовать боль, ведь он должен связать оружие с новым хозяином, дабы оно не обжигало его, да и он мог призвать его по своему зову. Огонёк понимал, что опять придётся переживать рунное татуирование, но согласился. Как никак, ради такого топорика можно и превозмочь. И вновь руническое зубило начало раскаляться под взором дворфов, а рунический посох воспарил над мастером, создавая слабое, но видимое рунное свечение в работающей кузнице… Однако теперь Огинсон, вроде бы, не ожидал, что будет испытывать очередную боль. Как никак, его руки грубы и крепки, дабы стерпеть такое. Так он думал. Очередное мычание от ужасающей боли, которое доставляло накаленное рунное зубило, что жадно впивалось в кожу по воле рунного мастера. Однако на этом «пытки» не заканчивались. Огинсон превозмогал, ожидая, когда уже его тело почувствует новую порцию боли, но уже целительной. И вот потоки рунной энергии, по воле рунного мастера заструились из посоха прямо в руку черножелезника, заставляя раны затягиваться, а так же вырисовываться рунические знаки, но уже на руке. Закончив со всем этим, Дрокоз лишь произнёс — «Призови своё оружие». Огинсон же, конечно же, испортил столь пафосный момент и сказал, что у такой валыны должно быть название. И немного покумекав над названием, вспоминая те немногочисленные уроки врайкульского, Огинсон завопил на всю кузню — «Фьярнскар!». Мигом, из под ног дворфа стали вырываться струю пламени, что стали собираться на его руке, преобразуясь в топор, который только что выковал Дрокоз. Спустя пару секунд, дворфы не были бы дворфами, если бы не подстегнули друг-друга. «Замечательно, только орать, когда его призываешь не нужно» — захохотал Дрокоз.

Однако на этом сюрпризы для Огинсона не закончились. Дрокоз предложил испытать топорик, однако черножелезник не совсем понял как, ведь манекенов тут нет. И тут ему открылась ещё одна истина. Руническое оружие может работать против магов. Дрокоз предложил создать рунные барьер, который Огинсон должен будет разрубить. Рунный мастер стал мигом вырисовывать руны на земле, пока из неё не вырвался магическая стена, которая ограждала Дрокоза. Огинсон же мигом понял, что нужно делать. Для этого много мозгов не нужно. Правда… Навыков во владении с топорами у Огинсона было не так много, ведь его по праву можно было назвать «Опозорившийся дровосек». Пару ударов прошли либо мимо, либо плашмя, настолько было непривычно новое орудие дворфу. Однако, разозлившись, он как следует заехал по барьеру своим топором, разрубая тут. Удар был настолько сильным, что даже Дрокоз отлетел на пару метров. Огинсон же, жадно глотая воздух после удара, смотрел на своё новое оружие и понимал, что теперь в его руках не простой топор, а произведение дворфийского кузнечного искусства. Рунный мастер, придя в себя, сделал вполне логичный вывод — чем сильнее эмоции Огонька, тем мощнее разгорается пламя и сильнее становится оружие… На сим история умалчивает, что произошло дальше, однако врайкулы, что лицезрели всё, с уверенностью вам скажут, что дворфы пошли пить.

Интерфейс