Муж Ал рассиживался на скамье, смотря себе на грудь. Он тут был еще со вчерашнего дня — покуда, не мог он найти жрецов тамошних готовых оказать ему помощь. Бинты вокруг колена и плеча обмокли до последней нитки как и одежда. Он повернулся к вам, Гранделин смотря снизу-вверх: — Свет не покинул меня, и я прошу о помощи… — Выговорили засохшие уста. Жрец кратко осмотрел человека, после чего вздохнул. В последнее время было много битв и он не удивлялся подобным картинам. — Я раньше не видел тебя здесь, — проговорил он после пары минут дум, но начал постепенно разматывал вымокшие бинты, чтобы осмотреть раны.

— Я недавно присоединился, и сие знак оставила мне командир. — Выговорил Ал, разматывая бинты налившиеся кровью. Рядом с ним было копье замотанное.

— Хм, — жрец лишь снова задумался. Сам он лишь успел лишиться части уха в подобном общении, видимо, слова этого человека нравились командирам меньше, чем его. — Что же, брат, как твое имя? — проговорил вскользь, пока осматривал раны человека, что сидел перед ним.

— Ал. — Выговорил тот. Снимая неприятные бинты, что успели провонять ладаном и маслами, вы заметили сильную рану на плече: оно было повреждено перначем, ударом. Некоторые ребра стонали и их следовало также проверить, а неприятнейшая боль в колене казалась неугомонной и только Свет мог ее ненадолго прекратить, вы заметили, что нога левая будто болтается — кость очень повреждена.

— Мое имя Гранделин, — назвал себя жрец, после чего начал ощупывать кости и их расположение, дабы оценить, насколько те правильно находятся внутри тела. — Хорошо, что братья приходят сюда, нам нужны силы — много напастей в последнее время у Ордена.

— У-п… — Вырвалось, когда вы дотрагивались до точек соприкосновения орудия и тела. — Крестовый поход против тьмы бесконечен… — Выговорил он. Состояние его таково, что в скором времени он может умереть от сепсиса, если рану нормально не обработать; остаться калекой, если не излечить.

— Время Света когда-то придет и мы приблизим его, — задумчиво проговорил в ответ, после чего сосредоточился на ранах. Первым делом жрец достал из небольшой сумки, что носил с собой, маленький бутылек, в коем содержался обеззараживающий раствор, и марлевую повязку. Гранделин открыл флакон и смочил содержимым ткань, после чего принялся обрабатывать раны. — Нужно бы вправить, — пробормотал он сам себе и достал еще одну повязку, но ее уже скрутил и вручил «пациенту». — Прикусить нужно будет.

— Пускай. — В рот взяв лоскут ткани, Ал глубоко дышал и немного прикрыл глаза. Ногу он так и не вытянул, хотя иногда придергивался от того, что рану щепит обеззараживающий преппарат.

Гранделин убедившись, что Ал не прикусит собственный язык, растер свои руки и начал неспешно читать молитву Свету, пока ладони его слабо не воссияли. Жрец не собирался исцелять раны человека сейчас, лишь стремился облегчить боль от его последующих действий, дабы «пациент» не впал в шок. Жрец приложил свои руки к ранам, распространяя тепло и успокоение, после чего занялся не столь приятным для Ала делом, как помещение его вывернутых и покалеченных костей в правильное положение, стараясь делать это как можно быстрее, дабы пытка не длилась долгое время.

Ал оставляя след зубов на ткани, держался за скамейку неистово. Чуйкий священник конечно использовал свет, но в самом деле — боль не может никуда уйти, ровно как и свет никогда не закончится. Опаляя легкие холодным воздухом, муж пытался смиренно ждать.

Гранделин прекрасно понимал страдание своего брата, что сидел перед ним, но оставался холоден и спокоен, не позволяя себе особо придаваться чувствам. Он делал свою работу точно, проверяя достигнутые результаты, а потому терпеть приходилось некоторое время. Закончив с этой самой отвратительной частью, жрец снова начал взывать к Свету, дабы теперь уже закрепить свое целительство и направить Божественное касание к поврежденным мышцам, дабы восстановить их и, вместе с тем, немного укрепить кости.

Ревнитель почувствовал свет внутри себя — ему было больно до этого и скривленное лицо молило о чем-то. Нога легко ушла в покой, а мышцы расслабились преисполняясь наслаждением. Желание жить возросло с тем моментом, что тут есть люди не забывающие о других, что могут вспомнить в моменты когда ты одинок. Сначала было просто тепло, а потом горячо… Словно бы в печи — и тело покрылось немного липким потом, но от того стало даже лучше.

Гранделин продолжал некоторое время исцелять человека, пока руки его и тело не ослабли. Все же он еще не восстановился до конца и теперь не мог так долго проводить Божественную силу в мир. Руки жреца погасли, а сам он тяжело дышал от переутомления, но внимательные золотые глаза его все еще внимательно осматривали места, где были раны.

Ал всецело отдаваясь жрецу, немного приоткрыл глаза. Если он закончил только коленку, то предстояла еще очередь ребра и плеча.

Жрец отдышавшись, взял себя в руки. Сейчас он выглядел совсем старым и измотанным, впрочем, упорства в его глазах было много и лишь они выдавали, что он куда моложе, чем выглядит. Утерев свои ладони вновь, жрец снова воззвал к Свету, чтобы касания его уменьшали боль, после чего принялся уже и за исцеление ребер: сперва ощупал их, а после и принялся залечивать.

Ревнитель руки дотронувшиеся ребер показались не холодными, а теплыми. Не робнув от боли, которой практически не было, ревнитель пытался сидеть прямо, смотря на огромное количество книг и горящие рядом свечи. — М-можете на вопрос ответить? — Проговорил он, расслабленным голосом, будто протягивая. — Да, конечно, — проговорил в ответ, снова ощупывая ребра, дабы убедиться, что с ними все в полном порядке. — Кто может тут научить читать? — Он посмотрел вам в глаза, не полностью поворачивая лицо и иногда отводя взгляд, но охотно возвращаясь. — Хм, я могу, и иные служители тоже, — несколько удивился вопросу, осознавая, что сидящий перед ним никогда не читал святых писаний. — Я всегда хотел узнать больше, однако смотря на тексты — не понимал их, и поэтому ходил на молитвы. — Немного съежившись от прикосновения к ребру, выговорился Ал. Если оставить их в покое на время, они сами должны излечиться. Хотя раны будут напоминать о себе надолго, но конечности не пропали.

— Что же, я могу научить тебя читать писания… У тебя есть молитвенник? — жрец вынул из сумки еще одну повязку, но в этот раз она служила по назначению. Он туго наложил ее на ребра, чтобы уменьшить нагрузку на них. Теперь он мог перейти к плечу, но сперва немного передохнул.

— Я носил с собой книгу которую дали мне братья на большой земле. — Правая рука вытянулась в сторону рюкзака, и развязав кожанные нити, сунул тот в бездну руку. Вытянул небольшую книжку, название которой он лишь запомнил: «Фолиант праведных». — Хм, значит будешь читать ее, — кивнул, кратко глянув на книгу, после чего начал уже ощупывать и осматривать плече, также взывая к Свету, чтобы приглушить боль.

— Если не возражаете… — Снова он потянулся в рюкзак и вытянул оттуда розарий (четки), которые помогали отчитывать молитвы. Они были выполнены из простого кипариса — древа, что отлично для этого подходит. Лакированные, они истощали ладан своей натурой. Сжав в руке их, он принялся вспоминать молитвы из самого начала… — верую Отче наш, возрадуйся Свет, полный любви… С тобою Творцы, и благо несёшь ты всем нам. И рождённые тобой, мы просим молиться о наших грехах священников, ныне и в грешный час. Сэла… -

Гранделин ничего не ответил, лишь снова воззвал к Свету негромко, чтобы вновь просить его о его божественной силе, что он мог бы провести в этот мир через свое тело и руки для исцеления Ала. Золотистая энергия спала с пальцев жреца и потянулась к человеку, одаривая его своим теплом и покоем, исцеляя рану.

Ал чувствуя небольшое блаженство, закончил молитву и его большой палец перешел к другой бусине. Почувствовав себя хорошо, Ал осмотрелся — в действительности, его раны уже не так кровоточили и их можно забинтовать и оставить на самостоятельное доживание. Однако лишним не будет то, на что будет удобно опираться при ходьбе, ибо необходимо, чтобы кости срослись. — А теперь тебе нужен покой. Со временем твои раны заживут, — теперь жрец выглядел совсем уставшим.

— Благодарю вас, отче. — Ал сделал вам поклон и принялся что-то шептать себе под нос. Возможно, потом он снова обратится к вам с просьбой...

Лишь затем он отправился досыпать в казармах.