Начало

Сначала все было отлично. Найл родился в полной семьей. Отец его был заядлым воякой старой школы. Найл был первым и единственным ребенком Габриеля, которому было уже сорок четыре года. Это был статный, строгий, но добрый сердцем мужчиной. Женой и матерью ребенка стала Стейси. Познакомились они в одной из множества пекарен Штормграда, куда Габриель часто захаживал. Она была максимально проста — без рода, без истории и каких-либо особенностей. И воин, прошедший через первую войну и ныне следящий за законом в городе явно изголодался по людям столь простодушным и открытым. Не сказать, что Стейси была красива внешне. Скорее ей повезло с генетикой — светлые волосы, голубые, вечно уставшие глаза и снисходительный взгляд, зрящий словно вглубь души. Она хорошо относилась к работе и не искала себе мужчину для того, чтобы бездельничать. Ей, к слову, было всего двадцать шесть лет на момент их знакомства и, к счастью, никого из них такая разница в возрасте не смутила. Период романтики был коротким. Оба были людьми прагматичными. Как только обоим стало очевидно, что чувства взаимны — они съехались и зажили счастливо. Появление ребенка оставалось лишь вопросом времени.

Беременность Стейси была тяжелой. Она была слишком хрупкой дамой, да и возраст для такого дела был не самый молодой. После рождения Найла, у нее были значительные проблемы с ногами и она была вынуждена отказаться от работы, впрочем это стало причиной и их близости с сыном, с которым она провела почти все детство. Они часто ходили гуляли по Штормграду, а благодаря доходу отца, Найл в свои четыре года отправился в школу, где обучался чтению, письму и счету.

Сквозь эти года, чувства меж родными людьми стали меркнуть. Это нормально и естественно, и каждый был готов с этим мириться. Холодная, стойкая воля Габриеля была надломлена, когда он встал перед выбором — идти ему на подкрепление Лордерону или же остаться в городе, с семьей. Получая сводки о том, что проблема очень масштабна, мужчина проявил слабость и отказался от чина, оставаясь обычным стражником. После он долгое время судил себя за свое решение, а чувства Стейси стали гаснуть еще более стремительно. Тот мужчина, которого она полюбила изначально изменился. Она прекрасно понимала, с чем связано его решение, но ничего не могла с собой поделать. Здесь речь идет не о семейной паре, а о чувствах между людьми. Чтобы доходы Габриеля не упали, он стал продлять свои смены, покуда Стейси из-за проблем после беременности работать все еще не могла. У них не было ссор, но было некое отторжение друг от друга, и ребенок, пускай маленький и неосознанный. чувствовал это мрачное настроение и напряжение, поднимающееся в родном доме. Когда Третья Война прогремела и окончилась ужасными последствиями, Габриель еще раз задумался о своем решении. Он винил свою слабость и трусость и тесно связывал это с поражением, будто один человек действительно мог что-то изменить в той войне. И эти мысли сделали его еще холоднее. Для того, чтобы быть в одиночестве и «не позориться» перед семьей, он стал работать практически круглые сутки. Стейси, в свою очередь, почувствовала в таком поведении мужа и свою вину. В третей войне погиб ее единственный брат и это тоже ударило по ее настроению. Найл все чаще стал оставаться наедине с собой, что часто приводило к его бессонным, беспокойным ночам.

Мой папа — герой

Настало время войн. Габриель вернулся с Запределья живым и здоровым, с большим гонораром и множеством мрачных и доблестных историй. Прошлое решение было неудачным, и когда встал вопрос возвращения на службу и отправки на другую планету — он согласился. В этот момент Стейси сильно пожалела о том давлении, которое оказывала на мужа ранее. В конце концов выходила забавная картина — получалось, что они просто не подходят друг другу для семейной и долгой жизни. С одной стороны, она не хотела рисковать мужем и очень боялась потерять его в очередной войне, а с другой — полюбила она именно воина и ей было очень нерадостно видеть то, как Габриель чахнет в обмундировании стражника. Это был самый счастливый год в их жизни. За все эти годы без работы и движений, восстанавливая свое здоровье, Стейси заметно постарела внешне. Теперь она выглядела как повидавшая жизнь женщина, в то время как Габриель с годами становился все более статным и выносливым. Она, фактически, теперь была от него зависима, ведь он оставался единственной ее опорой в счастливом будущем. Найти нового суженного в таком возрасте ей было бы запредельно тяжело.

Найлу уже исполнилось девять лет. Он все еще учился в школе. Несмотря на неоднозначные отношения родителей, оба до безумия любили своего сына. Тот рос очень красивым и крепким. У него были длинные, мягкие золотые волосы и голубые глаза — он пошел в мать. И с каждым годом он становился все осознаннее, а этот скрытый, мрачный конфликт отца и матери становился ему более очевидным. Теперь он по-настоящему переживал за папу, пока тот был на войне, и искренне радовался, когда тот вернулся «с победой». Мальчик находил в отце кумира и точно был уверен в том, что найдет свою судьбу, сражаясь со злом. Габриель рассказывал о всяком разном зле, начиная от орков и заканчивая демонами. Он некоторое время тренировал любимого сына обращению с мечом и щитом. Это стало любимым досугом полного сил ребенка, что весьма закономерно. Стейси в эти моменты оставалась одна, гуляла, ходила по подругам да заходила в старую добрую пекарню, куда очень желала вернуться. К сожалению, там ослабшей женщине было бы работать куда тяжелее, чем той молодой и обаятельной девушке. Счастье продлилось недолго, ведь вскоре прогремела новая угроза, на этот раз из Нордскола. И Габриель, ведомый успешным опытом прошлого, ринулся на один из первых кораблей навстречу опасности.

Жизнь семьи на тот момент вернулась в то же, подвешенное состояние. Стейси ощущала, насколько сильно для нее важен муж и как тяжела была бы жизнь без него, и от беспокойства она запила. Найл в целом никак на это не реагировал. Мама не напивалась до беспамятства, но вдохновляясь хмелем, порой говорила с сыном слишком откровенно. Столь открытых и понимающих собеседников в городе у нее не осталось, и она стала пересказывать все самые сакральные беспокойства своей души непосредственно сыну. Найл с глупым выражением лица впитывал все те ужасы, все сложные взаимоотношения людей и, пусть не показывал этого так явно, стремительно терял любовь к жизни.

В самом деле, мать была в сильнейшей депрессии и она не спешила выносить ее за пределы дома. Сама того не осознавая, она стала заражать своим настроением и опасениями сына, который был слишком доверчив и учтив, чтобы просто пропускать эти слова мимо ушей. Часто они говорили о смерти, о том, как тяжела жизнь и как много зла проносится вокруг людей. Они говорили о том, что люди их семья в частности вынуждены страдать из-за кровожадных королей и тиранов. И пусть Найл мало что из этого понимал в тот момент, все эти разговоры словно отложились в самой потаенной части его сознания для того, чтобы вспыхнуть после в самый неудачный момент.

И словно по предсказанию Стейси, Габриель не вернулся с войны, считая пропавшим. Это окончательно разбило семью. Найл потерял всякую жизнерадостность и силы. Он стал под стать матери — слабым и унылым. Мальчик перестал ходить в школу и целыми днями сидел дома. И поскольку источников дохода у семьи более не было, они стали жить куда скромнее. Стейси в панике стала искать новую работу, находя ее в той же пекарне, но теперь на место уборщицы. Уровень жизни семьи упал в самый низ, ведь Найл буквально требовал для себя заботы. Пусть убитая горем, женщина все еще любила своего сына больше всего на свете. Понимая, что дать ему она больше ничего не способно, ей пришлось искать занятие с большей доходностью. Она всем сердцем желала отправиться в Нордскол и отыскать мужа, но оставить сына было не с кем. Внутри города было множество способов достойно зарабатывать, правда чаще всего они требовали того или иного образования, а если нет, то были не совсем законны.

Не из злобы в своей душе, но из желания обеспечить достойную жизнь единственной родственной души, она начала заниматься криминалом. Дело в том, что Стейси была достаточно известна в кругах простолюдинов Штормграда. Будучи работником пекарни, у нее было огромное множество знакомых, а значит отличное прикрытие. Бессмысленные прогулки для души обратились опасным криминальным действом. Все началось с простейшей просьбы доставить письмо от одного адреса к другому, естественно не вскрывая его. Стейси понимала, что внутри точно не любовная записка, но предпочла не интересоваться тем, что доставляет. И вот, когда дверь получателя захлопнулась, а деньги за работу были ей переданы, она впервые за те годы вздохнула с облегчением. Удивительно, но за простую двухчасовую прогулку она получила гонорар, что был равен ее месячной зарплате уборщицы. С одной стороны, это давало ей эйфорию, некую радость в жизни о том, насколько же легко можно быть обеспеченной, и с другой стороны она понимала, что дороги назад с этого пути нет. Стейси выбрала благополучие сына, и так длилось еще несколько лет.

Моя мама — герой

Найлу доходило пятнадцать, когда мать взяли в карете с контрабандным оружием. Подросший мальчик, в детстве слушающий о несправедливостях в жизни вырос до ужаса закрытым и понурым. Так как он больше не ходил в школу, да и не имел особо друзей, он проводил это время на улицах. Он не ввязывался в плохие компании, ведь при всей тоске в душе, он продолжал жить хорошо за счет матери. За день до ареста она вернулась домой в ночи и не обнаружила сына — он остался ночевать в другом месте, и это изрядно расстроило женщину. Она твердо решила для себя, что теперь сменит место своего проживания и будет искать себе честный, уважаемый труд где-нибудь в другом месте. Отягощало то, что у нее было некое обязательство по доставке перед очень именитым в определенных кругах заказчиком. Она оставила сыну записку на столе о том, чтобы в эту ночь он обязательно остался дома — ей будет, что ему рассказать.

Стоит сказать о самом Найле. Незадолго до этого он познакомился в Штормграде с одним странным человеком по имени Кадир. Этот мужчина продавал овощи и фрукты, а Найл хотел взять себе что-нибудь на перекус. У прилавка они и познакомились. Кадир был до ужаса общительным человеком. Очень часто возле его прилавка в торговом квартале стояли толпы разных людей — от богатых до бедных, и со всеми он находил, о чем поговорить. Финансово дела у него шли успешно, это было заметно невооруженным глазом. Но этот факт не лишал Кадира некоего аскетичного шарма. Он был одет просто, но говорил грамотно и красиво. И вот, когда под вечер покупателей не было, они стали разговаривать с Найлом по душам. Кадир был, пожалуй, самым искусным психологом на памяти Найла. Простым диалогом собеседник вывел из юноши историю всей своей жизни. И найдя того, кому действительно можно довериться, мальчик стал рассказывать. Говорил он словами матери, навязанными много лет назад. Говорил об отце, о несправедливости в мире и о том, что уже некоторое время не ночует дома, ведь матери там все-равно нет, а в пустом доме ему тоскливо. Кадир был ошарашен тем, каким взрослым языком говорит пятнадцатилетний мальчик. Желая хоть как-то помочь ему, он предложил уже самому Найлу работу на одной из своих ферм в Западном Крае, на что юноша с удовольствием согласился.

Не сказать, что рутинный и тяжелый труд тогда был ему интересен, скорее сам Кадир был превосходным собеседником, так еще и показал Найлу пару магических фокусов, шокируя юный разум своими способностями. Они стали очень хорошими друзьями, да и возрастом не сильно разнились. Пусть Найлу было пятнадцать, Кадиру — от силы двадцать пять, хотя бесспорно этот странный человек был крепче и гораздо выше. Они стали хорошими друзьями. Кадир рассказывал разные интересные истории о своих знакомых по вечерам, но в заветную ночь он все же вернулся домой, все еще в надежде встретить там мать и рассказать о новом знакомом. Какова была радость мальчика, когда он увидел записку на столе. Чувствуя, что с новым знакомством и этим необычным знаком судьбы от матери жизнь начинает налаживаться, он стал верно ждать ее возвращения домой.

Стейси попалась с контрабандным оружием. Как было уже привычно в ее работе, назначение груза она не знала, пускай и подозревала, что именно едет в карете. Местом назначения было Красногорье, на въезде в которое ее и взяли. Женщина попала в тюрьму, а после стража пришла к ней и в дом. В первую очередь с обыском, однако самой интересной находкой внутри все же стал сын. Не без скандала и рыданий, его увели и отдали в приют до разбирательств, а саму мать посадили под стражу.

Точно уверенный, что Кадир найдет решение и поможет, испуганный и шокированный мальчик в первый же день сбежал с приюта через окно и своим ходом в ночи отправился в Западный Край. Каково было его удивление, когда Кадира в незапертом доме он не обнаружил. И вместо того, чтобы дождаться друга дома, подверженный панике юноша стал искать его по округе, разбудил некоторых соседей, которые, конечно, этого человека знали. Все как один удивлялись тому, почему юноша гуляет один в ночи, но никто толком ничего не говорил. Кадир им всем казался определенной загадкой, человеком очень странным в своих мышлениях и поведении, и лишь одна семья, состоящая из матери и дочери рассказали одну интересную и полезную деталь — Кадир любил одну речку неподалеку от своей фермы и, по слухам, то и дело уходил ночевать туда, желая спать под открытым небом.

Уже глубокой ночью, Найл отправился к той самой реке, и тогда он впервые испытал самый настоящий катарсис. Впечатление, которое затмило и арест матери и ужасающую неопределенность в своей жизни — он увидел дракона. Не возле реки, но в одной из пещер, что к ней примыкала. Желая всего-лишь посмотреть на красную чешую дракона поближе, Найл разбудил его. Куда больше удивления вызвало то, что в конечном счете этим драконом оказался Кадир. Диалог, который произошел с ними тогда длился до самого утра. Кадир, который потерял всякий смысл скрывать свою личину перед Найлом говорил теперь более мудрые, необычные для юноши вещи. С той встречи их дружба многократно укрепилась. Найл пообещал, что будет хранить секрет Кадира и никогда и никому не расскажет об этой встрече. Сам он поведал дракону о том, что случилось с матерью и о том, что он отныне не знает, где ему жить. Найлу очень хотелось остаться с Кадиром и продолжать помогать на ферме, но у «человека», увы, были другие планы. В скором времени он планировал покинуть людские земли надолго. Узнавая о долге дракона, об их краткой исторической справке, у Найла не хватило наглости отговаривать Кадира, который все же пообещал помочь.

За этот долгий разговор, Кадир поведал Найлу несколько тайн. Он обнадежил юношу в том, что знает, какая судьба ему подойдет. Дракону пришлось долго отговаривать парня идти за собой, поскольку сам он не решился взять ответственность за своего молодого друга. Он видел в Найле жажду справедливости, жажду знаний и искреннее тепло его души, и поэтому решил, что вместо приюта стоит отдать мальчика другой женщине. Той, что в действительности сможет сделать из него нечто стоящее. Он рассказал ей о Лидии Химелтон — далеко не молодой женщине, что совсем недавно, как и родная мать Найла потеряла своего мужа и ныне страдает от одиночества. Кадир сказал, что она сможет помочь мальчику как минимум духовно, ведь сама Лидия практически всю свою жизнь служила в церкви, а с Кадиром они были очень хорошими друзьями. Кадир убедил юношу в том, что мать в любом случае не будут держать взаперти всегда. Он пытался донести до Найла идею о том, что мать будет очень гордиться сыном, если по освобождению из тюрьмы он сможет обеспечить ей хорошее, честное и праведное будущее. Неестественное умение Кадира мыслить мудро и говорить складно смогло убедить юношу в послушании.

Они встретились с самой Лидией и, на удивление Кадира, Найл и жрица сразу нашли общий язык. Она была смиренна и доброжелательна ко всем вокруг. Не самая хорошая история матери не вызвала со стороны женщины осуждения, тем более в сторону ребенка. Сама Лидия пообещала и Кадиру и Найлу, что будет держать связь с матерью последнего, а самого Найла возьмет под свое крыло и обучение. Доверившийся Кадиру целиком и полностью юноша согласился на эти условия и стал жить вместе с жрицей. Тогда он и начал писать письма матери, да и помогать своей сожительнице по хозяйству. Сам же Кадир сообщил, что отправляется в Пандарию. Он обещал писать письма и однажды посетить Штормград вновь, чтобы проверить, как успехи у его молодого друга.

Первый год в церкви

Жизнь Найла стала значительно лучше. С Лидией он мог делиться мыслями, а она, в отличии от матери, заряжала его позитивом. Лидия не знала тайны Кадира, а Найл строго соблюдал данную клятву. И чтобы побег ответственность за побег из приюта не несла Лидия, Найл вернулся туда сам. Конечно, его искали все это время, но в конце концов все, что он получил, это весьма болезненное наставление от воспитательницы и, как следствие, от сверстников. И после, по их общей договоренности, Лидия в один из дней пришла в приют и усыновила его. Это был второй секрет, на этот раз между мальцом и жрицей. Так все произошедшее выглядело естественно, и именно с таким раскладом никто из взрослых бы не понес наказания. Это стала определенной жертвой телом Найла в обмен на благополучие других. И заряженный общением с Кадиром, юноша воспринял свой поступок именно так. Он в целом загорелся идеей жертвенности, оценивая с этой стороны и поступок отца, который пал на войне чтобы не разрушить отношения с женой и как следует обеспечить свою семью финансами. И поступок матери, которая пошла против закона ради его благополучия. Все, казалось бы, плохие события в его жизни стали играть совершенно другими красками. Он просто проникся той идеей, о которой рассказал ему Кадир, и спустя время его заинтересованность в духовных идеях Света стала более, чем очевидна. Вероятно, дракон и вел к этому изначально, выбирая для Найла такую воспитательницу и постановку того ночного диалога.

Вскоре Найл стал все больше времени проводить в церкви. Он вырос невероятно красивым юношей с добрым взглядом и всегда усталым лицом. Волосы свои стал подстригать коротко, старших уважал всегда и до безумия любил свою «грешную» мать, отправляя ей письма каждую неделю. Он стал вести образ жизни столь праведный и простой, что наконец за долгое время стал получать от нее удовольствия. Он стал общаться с разными людьми, перестал сидеть без дела и в конечном счете вновь стал обучаться.

Через какое-то время, мать перестала отвечать на письма. Как раз на днях было получение его первой аколитской робы, поэтому Найл не мог уделять письмам много внимания. Ему было уже семнадцать, и можно было даже называть его мужчиной. Он был невысокого роста, но на лице начинала проявляться светлая, словно волосы, щетина. Он старался брить ее как можно чаще, но не всегда на это у него хватало времени. Служба представляла собой колоссальный труд, к которому молодой человек просто привык. Он попросил Лидию разузнать, почему мама перестала отвечать на письма, и в стремительности событий сам забыл об этой просьбе. И вот, спустя несколько дней после становления послушником официально, он наконец узнал ужасную новость с уст одного из патрулирующих город.

***

Лидия боялась, что эта новость сломает и без того шаткую, по ее мнению, личность Найла. Сам он на некоторое время ушел в себя, оставаясь в кельях и запираясь в себе. Тогда ему очень сильно помог обретенный в церкви друг — другой послушник по имени Том.

Было весьма забавным то, что у Тома до сих пор, в его двадцать два года была полная, счастливая семья. Но здесь, в церкви, они были абсолютно равны. И именно вместе с другом, длинными разговорами и рассуждении, Найл все же смог выбраться из накатившей тоски.

Он не винил мать за ее преступления, не винил тюремщиков за столь халтурное отношение к заключенным. По версии тюрьмы Штормграда, она умерла естественной смертью от некой болезни. Проверить эту информацию у Найла не было ни средств, ни желания. Он не решился даже похоронить мать, оставляя эту задачу на Лидию. Юноша решил, что будет лучше, если образ матери в его голове сохранится столь же живым, добрым и жертвенным в своих поступках. В таком решении ему помог и Кадир, с которым он продолжал общаться по переписке. Но больше всего в этой всей ситуации ему помог Свет. Не сама сила, что залечивает раны, и даже не три добродетели, за которые держаться церковь, нет. Найлу помогла сама концепция Света как той силы и ответственности, которая дается достойным и только ради того, чтобы делать достойными окружающих. Найл почувствовал, что за все годы он скопил огромный долг перед обществом, и он банально не мог бросить его ради своих интересов. Первый год в церкви подходил к концу. Столь обширный на события, подавший и взлеты и падения, и разочарования и радость. Этот год все же смог воссоздать в былом мальчике личность, наделил его целью, а саму жизнь наполнил сакральным смыслом.