Он был рождён для служения своей госпоже, для него жил и за него умрёт. Госпожа Трилия — лишь одна из многих морских ведьм, но лишь она была, есть и будет единственной целью одержимости Паллора. По его мнению, никто не смеет подходить близко к госпоже, никто не имеет права ей грубить и никто не в силах её повредить… Может быть он и не прав, но кто будет достаточно смелым, чтобы оспорить мнение четырёх метров чистой ярости?
Ради исполнения своего долга, мирмидон готов убивать, крушить, убивать ещё раз, жрать песок и заставлять это делать других. На него не действую мольбы, крики и вопли; только ласковый глас знакомой морской ведьмы способен остановить голодную убийства страсть молодого гвардейца.
Для Паллора нет слова «Я», в его рассудке нет места самовлюблённости и эгоцентризму, чешуйчатый способен думать только когда думает и озвучивает свои мысли его мастер. Осудить приказы мастера не входит в его задачи, что, в прочем, ни сколько не разочаровывает мирмидона, но только раззадоривает его боевой пыл, в любую секунду, когда звучит приказ «Устранить», на который может последовать только однозначное «Слушаю и повинуюс-с-сь».
Немногословность Паллора — его некий конёк. Он достаточно немногословен, чтобы ограничиваться лишь оскорблениями сухопутных, но в самых красочных подробностях описывать всю красоту своей владычицы, потешая её эго пустыми словами, что будут казаться истиной ВСЕМ по первому слову оной. Вместо же слов, нага достаточно выразителен в своих действиях и их отсутствии: громкое и тяжёлое дыхание громадной туши, стоящей перед тобой говорит куда больше любых слов, огромное, по меркам людей, оружие в мощных руках всё той же туши послужат эффективнее, чем какие-либо угрозы, а голодная, полная бритвенно-острых зубов пасть со струящимися из неё слюнями — самый простой способ описать как вкусно ты выглядишь…
Паллор, признаться, не отличается особым умом, или великой сообразительностью. Он не был рождён чтобы думать, а потому с «думать» у него наблюдаются некоторые проблемы, которые, в прочем, ему мало кто, помимо владыки, осмелится высказывать, а упрёки Триллии тот воспринимает скорее как должное, как нечто само себя разумеющее, как скользкую ложь, для повышения ведьмы на фоне своего верного слуги.
Как личный защитник Триллиан, он будет считать своим долгом пойти на любые безумства, чтобы продолжить нести своё бремя дальше… И отречься от божества — лишь малая часть, из тех безумств, которые вытворял мирмидон ради своей владелицы. «В бездну Азшару» сказала ведьма, уходя во служение новому божеству глубин, а Паллор последовал за ней, не находя и мысли об отказе в своей голове. Бросить вызов самой судьбе ради кого-то — вот настоящий мужской поступок, а его Паллор совершил ещё при рождении.