«Но мы меняемся, складывая воедино нашу головоломку неудач».
“Ты девушка с картины, из пепла твой портрет”
Лик Ясерель кажется совсем бескровным и даже болезненным, из-за молочного оттенка кожи. Большеглазое, изящно продолговатое, тонкое и чистое — так можно охарактеризовать ее личико на первый взгляд. Несмотря на худощавость, оно все равно выглядит живым и свежим. Ох, а какие у нее были глаза… Взаправду прекрасные очи, что были как бездонный небесно-лазурный лед Нордскола. Вечно широко раскрытые, словно застывшие в немом удивлении, что не редко уходили куда-то в сторону при попытке собеседника создания зрительного контакта. Никто еще не застал того момента, когда эти щенячьи глазки становились воистину хищными в равнодушном прищуре. Так же сложно не заметить окаймление в виде длинных, густых, пушистых, пепельно-белесых ресниц, что лишь кажутся тяжелыми, но на самом деле они совсем невесомые. Над глазами в свою очередь красуются изогнутые в плавную дугу, тонкие, выразительные брови. Губы Ясерель немного припухлые, прекрасно изогнутые, бледно-кораллового оттенка, что не редко находятся в робкой, добродушной улыбке. Несмотря на то, что они часто трескались, все равно в конечном итоге оставались бархатными. Зубки же её были сахарными и ровными, прямыми и со слабо выявленными клычками, но явно выделяющимися передними резцами, что так мило показывались, когда она говорила или широко улыбалась. Когда же Ясерель молвила, ее голосок не резал слух собеседника, так как был очень мелодичным, легким и сладкозвучным. Посреди личика девушки восседает небольшой, тонкий и прямой носик, что очень органично смотрится на общем фоне. Ее немного впалые щечки же плавно перетекают в гладкий, островатый и закругленный подбородок.
Волосы этой юной особы дымчато-серебристого оттенка, глянцевые, густые и мягкие, но из-за прически вечно кажущиеся непослушными. Некоторые шальные пряди все же выбиваются и прикрывают ее ясный, чистый, ровный лобик. Спуская же взглядом ниже по ее серебристым прядям, что стекали по точеным, хрупким плечам, можно оценит низкий рост и худощавое телосложение Ясерель. Островатые плечики плавно перетекали в воздушные, хрупкие ручки, что оканчивались аккуратной кистью с изящными, длинными пальчиками. Ее длани было сложно назвать работящими в тяжелом труде, ибо неправильное усилие и ткань, что скрывала под собой рытвины и облезлую кожу, становилась мокрой от свежей крови из ран. А ножки, что были настолько стройными и легкими, что казалось, будто она почти ничего не весит. Яс не была обладательницей большого размера груди и поэтому не видела смысла носить привычное белье, предпочитая скрывать ту под плотными белыми бинтами. Над узкой, осиной талией виделись косточки ребер, собственно так было по всему телу. Явно выявленная ключица, тазобедренная кость, щиколотки, колени и тонкие запястья… сложно было ее худобу не посчитать болезненной.
“Нет границ только у двух вещей: в женственности и в возможности злоупотреблять ею”
У Ясерель не было живого примера, как должна выглядеть или вести себя юная девушка, но зато у нее были книги, в которых много раз раскрывалось подобное. Почерпнув пару близких сердцу очертаний, юная арканистка пыталась быть похожей на них, а после, эти образы стали частью ее личности. Ясерель по большей части носит юбки и платья, что бы выгладить более женственно, ну и скрыть худощавые ноги.
«Пальцы, словно в струнах, в серебряных прядях резвятся.»
“И так холодно пальцам, твоих мыслей касаться”.
— Кто же на самом деле моя сестра? Хм. Вы видели лишь малую часть и то ту, которую она сама решила показать. — Промолвил мужчина, садясь в кресло. — “Все под контролем” — так бы я назвал ее самую главную особенность. Раньше у Ясерель прослеживалась тенденция к накоплению негативных эмоций с последующей разрядкой в виде приступов ярости, злопамятности, мстительности и представлении об окружающем мире как враждебно настроенном, чем оправдывалась собственная жестокость. До поры до времени так все и было, но она пересилила себя и научилась брать под контроль свои чувства и эмоции. Самоконтроль – это именно та черта, которую она оттачивала всю жизнь. Некогда данный мной совет: “Притворяйся вежливой – и привыкнешь”, явно исказился в ее сознании под давлением реалий жизни. — Мужчина усмехнулся, машинально потерев двумя пальцами свой подбородок.
— Но все же… Высшая мудрость — знать самого себя. — Ферналон чуть наклонился вперед, поставив свою ладонь на колено для упора, пока его голос становился все более тихим. — У нее было достаточно времени в заточении нашего дома, чтобы углубиться в чертоги своего разума. Порой меня пугает то, насколько она сведущая в своих целях. Ведь за эти годы она познала для себя истину, которая гласит: “Нетерпеливый делает дважды, а терпеливый – единожды”. — Мужчина закончил фразу, переходя на добродушную усмешку. Его длань оторвалась от ноги, жестикулируя в воздухе, намекая себе о продолжении. — И все же не могу отрицать того, что страх подпустить ближе — есть порождение изоляции и недостатка общения. До того, как она смогла выпорхнуть из клетки, признаться, я думал, что этот птенец разобьется. — Нервный мужской смех стал отражаться от стен комнаты, но в один миг Ферналон сжал своими пальцами подлокотник, заставляя кожу скрипеть от его усилия. Голос мужчины стал серьезным, и все эмоции словно испарились. — Но Ясерель продумала модель поведения, что работает и по сей день, мотивируя людей вокруг добровольно стремиться ее защищать и оберегать. Кто умеет внушить, что он не очень хитёр, тот уже далеко не прост. Она делает ровно то, что хочет и… никогда не знаешь, играет ли она или же в данный момент воистину искренняя. Признаться, даже мне с трудом удается понять настоящие причины ее поведения. А ведь я много лет наблюдал за ней. — Фер сложил пальцы в замок, расслабленно откидываясь в кресле. — При всем этом если человек искренен, то это всегда подкупает, а со своим гибким мышлением Ясерель точно сможет определить направление подкупа… Не исключаю, что она и правда хочет быть счастлива в своем извращенном понимании, от чего это усложняет попытки догадаться, что же именно ей нужно. — Его кулак поднялся к губам, и мужчина прокашлялся, поклонившись в знак извинения.
— Не следует ни удивляться, ни пугаться, если в целостном портрете Ясерель обнаруживаются кажущиеся противоречия: человек соткан из противоречий. Сбалансированная, гармоничная личность уравновешивается именно за счет этого противопоставления умеренно выраженных разнонаправленных свойств, в то время как акцентуация характера проявляется перевесом какой-либо заостренной черты. — Он усмехнулся. — Я уверен, что под всем этим защитным панцирем скрывается все та же маленькая, наивная девочка, что всегда отличалась своей чувствительностью и нестандартным подходом к любому вопросу. Но, увы. Все мы меняемся, рано или поздно. — Ферналон закончил на серьезной ноте, возвращая тон к более официальному. Он встал и сделал небольшой прощальный поклон, убрав руку за спину, а после с ухмылкой скрылся в тенях, пока его последняя фраза с ним растворялась, затихая. — Мне очень интересно как изменится ход ее игры в открытом мире и чего она добьется, ведь теперь все не ограничивается лишь нашим домом и дороги назад нет. Подневольная пташка теперь на свободе.
«Пытался сделать к тебе шаг, но этот странный взгляд...
И на твоих губах капли слез как яд.»
Сотворение пищи. – Так как Ясерель является представителем школы сотворения, она приноровилась ткать из арканы еду. Безусловно, она не может насытить как настоящая еда, но ее арканические булочки с корицей не только вкусные, но и способны восстановить силы, как и прочая еда, создаваемая магами.
Описатель, который Ясерель предпочтительно использует, это: электричество.
Электрические ладони – Соединяя ладони, девушка не хитрым способом может зарядить свои руки арканической молнией, что позволит ей преимущественно сражаться и в ближнем бою, каждым касанием, отталкивая врага от себя.
Лассо молний. – Ясерель начинает ткать из арканы молниеносный хлыст, который способен использоваться не только как атакующая, но и контролирующая способность, обвивая и притягивая врага.
Луч электричества. – Ясерель способна образовывать нити арканы таким образом, дабы вышла полноценная сине-голубая арканическая молния, которая устремится по прямой в цель, что находится на удалении от арканистки.
Пляшущая молния. – Маг создает разряд арканической молнии, которая бьет по противнику, выбранного Ясерель, но после два раза перепрыгивает с нее на ближайшие цели.
Раскат грома. – Оглушительный громовой удар возникает в центре выбранной арканисткой области, задевая всех существ в этом радиусе арканической молнией, что обрушивается с небес.
Громовой шаг. – Ясерель делает скачок в свободное пространство, которое находится в пределах видимости. Сразу после того, как девушка исчезает, раздается раскат грома, и каждый противник рядом с изначальной позицией поражается арканическим разрядом.
Котомка — Сумка, что носится за плечами и сделана из светлой кожи. Многое в нее, конечно, не поместится, но для всего необходимого там найдется свое место.
Бинты — Руки девушки забинтованы плотной тканью черного цвета. У нее всегда есть собой парочка запасных комплектов.
Очки — Ясерель носит очки с большими линзами в тонкой круглой оправе, кажется, покрытой позолотой. Довольно изящно.
Книга – Любимая книга Ясерель, что на память ей оставил брат перед тем как исчезнуть. Она заполняет ее своими мыслями, хоть и ее почерк оставляет желать лучшего.
Перо — Перо грифона, что было оборудовано под письмо и почти всегда зажато меж страниц ее книги.
Плащ – Плащ темного оттенка, что сделан из тонкого сукна. Всегда аккуратно сложен на дне котомки, пока не понадобится.
Я не была долгожданным или желанным ребенком, а моя матушка скончалась спустя несколько часов после родов. Спасибо, что не удушили в колыбели. Добрые были родители? Нет, просто блюдущие традиции. Мое скромное везение. Правда, я не могла похвастаться жаркой родительской любовью, но сердцу не прикажешь. Спасибо маме, что та на последнем издыхании попросила отца позаботиться о бледном комочке, что был укутан в окровавленную простыню, благо он не смог отказать. Ашера… так звали нашу маму. Брат рассказывал, что она была арканисткой. Поэтому-то в поместье осталось много обучающих книг и первые знания об аркане переданные Ферналону, были подарены ему именно от матери в еще совсем юном возрасте. Глава же четы Тесерин был далек от этого и просто не считал аркану воистину сильной или стоящей внимания. Упертым был наш папенька. Матушка же, будучи еще беременной, знала о том, что переживет только роды, но потом скончается. Все, что она успела, это полюбоваться дочерью и передать сыну, чтобы тот заботился о сестре. Мужу же она ничего не рассказала, так как он все равно не поверил бы ей, ссылаясь на то, что аркана просто фокусы, но ведь предвиденье все равно оказалось верным. Так на руках Иовара Тесерин остались два ребенка: шестилетний сын Ферналон и новорожденная Ясерель.
Как позже рассказывал брат… батюшка так любил матушку, так понятно за что… она подходила ему редкостно, такая же, как и он сам: восторженная дама с рыцарской романтикой в головке. Этикет, танцы, кодекс, все как по канону полагается. Загляденье, а не пара. Он такой большой, статный, бородатый, а она такая беленькая, розовенькая, нежная, в атласном платье. Моего старшего брата, Ферналона, отец обожал всей отцовской душой, да и матушка любила. Спустя годы братец всегда был на людях, а я по углам. Он среди дам, а я с заплесневелой книжкой. У него золотые локоны, карие глаза, львиная стать, а у меня бледная кожа, истощенная фигура и острый ум. Папенька угождал каждой его прихоти, пока же на меня он смотрел очень выразительно. Сразу было ясно — до смерти хочет высечь, удавить, избавиться, но все же помнил о своем обещании любимой жене. Ферналон поделился тем, что помнил слова матери, но не понимал, к чему они были сказаны, пока не подрос и не увидел отношение отца ко мне. Фер, будучи вздорным подростком, все равно тайно виделся со мной, проводя это время то за изучением арканы, то просто за душевными беседами. Так, кирпичик за кирпичиком строились отношения между братом и сестрой, становясь крепче из года в год. “Вырастая — крепнем”. Так и жили, как сейчас говорят: «Старые, добрые времена».
Но вернемся немного во времени. Ребенком я была тихим, смышленым, но в ранние годы не могла и догадаться, что отец винит меня в смерти матушки. С самого рождения, он ограничивал мое общение и передвижение, так что за пределы поместья моя нога так и не ступила. Да к тому же и сам толком не появлялся на глаза, запретив даже брату проведывать мой дальний закуток. Отец смотрел на меня будто на слизняка, не говоря уже о слугах. Только братец Ферналон был весьма любезен и все же временами выделял время, дабы повидаться с сестрой, несмотря на запрет. Брат, что был так добр ко мне, начал передавать свои знания, полученные в освоении арканы у талантливых магов. Все же остальное время я прибывала в одиночестве, замечая мельком лишь слуг, что приносили еду и учителя, который обучал меня грамоте. К слову о нем. Мне еще не исполнилось семи лет, как я отправила его к праотцам, когда он в десятый раз ударил линейкой по пальцам. Просто, одним сильным желанием сделать так, чтобы его не стало. Первый случай всплеска арканы, тогда еще не было основательных знаний. Но насколько было сильным желание… Я приняла к сведению, и отец принял к сведению, во всяком случае, сечь меня поостерегся, несмотря на отчаянно чешущиеся руки. Он сделал так, что об этом случае никто не узнал до сих пор. Все же деньги творят чудеса.
Оставшись без учителя, совсем уж юная я принялась за свое обучение сама. Через год батюшка мой меня, мягко говоря, опасался. И дельно, но я не проверяла свои умения на кошках. Ничего против них не имею, но вот насекомые, мушки там и паучки, это – да, было, я их не люблю. Все же совмещала приятное с полезным. На будущее я решила пользоваться арканой только по важным поводам. Тогда мне еще казалось, что она быстро иссякает и силы долго восстанавливаются, а хотелось всегда быть в «боевой» готовности. Но аркана затягивала меня, и я стала читать книги с запоем, желая получить все больше знаний. Однажды один из слуг не хотел впускать меня в библиотеку, где хранились книги Ферналона. Так что… пришлось сжечь его канарейку. Впустил, хоть и наябедничал отцу. Я иллюзий не питаю, осознаю, что росла маленькой, безобразной гадюкой, но все же сообразительной. Я читала и наблюдала, читала и наблюдала. И все, что прочитывала или видела, принимала к сведению. Слишком рано я начала многое понимать. Слишком рано.
Использовать более серьезные практики я стала в ночь, когда мне исполнилось тринадцать. Хорошая была ночь. О своих углубленных интересах я, безусловно, не распространялась. Никому и в голову не пришло, что у ребеночка «храбрости» хватит. Честно говоря, мне и раньше не часто мешали, чем бы я не занималась. Мои покои к числу лучших в поместье не относились, эдакий удаленный закуток, слуг не дозовешься. Окнами же милое жилище выходило на конюшню. Вечно там темно и сыро, даже в солнечную погоду, а под ногами гуляют сквозняки. Жилище отшельника, не иначе. Но если на чистоту, то такое положение вполне устраивало, у меня было достаточно времени, чтобы погрузиться в свои мысли и почерпнуть знания из книг. Признаться… я шпионила безбожно и чем больше видела, тем больше меня тошнило. Тогда сложно было еще понять почему, но явно догадывалась. С Ферналоном все были так любезны, обходительны, а со мной-то все слуги вели себя эдак официально до невозможности и просто леденели как декабрьская луна. Смотрят такие болезного омерзения, губы подожмут, сощурятся: Простите меня, мне нужно идти. Я же, то радовалась, то жалела о том, что сдерживалась, а ведь так убить хотелось. Не просто убить, а так, чтобы почувствовали, чтобы дошла моя злоба прямиком до сердца, костей, печенок и до некоторых других внутренних органов. Сказано: «Учитесь властвовать собой», ох, уж я-то училась… Тогда-то и стали проваляться первые нервозные проявления в виде раздирания кожи на руках, в машинальных попытках бороться с тревожностью. И как ни странно, мне это помогало, своеобразно, но помогало.
Когда мне шел пятнадцатый год в поместье появился новый слуга. Лица уже не помню, как это не грустно. Щербинка между зубов, каштановые волосы, курносый нос, но черты не складываются в картину. Слишком было коротко и слишком тяжело ранило, до крови. С ним оказалось легко, легко-легко общаться, диву даешься, а главное он стал слушать и не малейшей неприязни ни выразил, ни капли омерзения. Я растаяла и рассказала почти обо всем, искренне. Он был старше на пару лет. Впервые мне довелось поплакаться у кого-то на плече, а он сказал: Не берите близко к сердцу, вы еще всем покажете. Душу мне согрел, а я по-настоящему была благодарна кому-то еще кроме брата. Еще бы чуть-чуть и появился бы новый друг, это столько бы изменило… Через неделю нас поймали вдвоем и смешно сказать за каким занятием… Я плакала у него на плече. А что началось, боже, как папенька на меня орал, каким словами называл, внушал каким пятном я стала на имени семьи. И как его бесило, что в ногах не валяюсь, не каюсь и пощады не прошу. А за окном у выгребной ямы, сплошное милосердие и рыцарство, повесили Кода. За то, что он якобы учил леди всяким непотребствам. Сняли с двух столбов качели, на которых птицы качались, закинули веревку и… Меня же закрыли в комнате. Я несколько месяцев просидела там на хлебе и воде, наблюдая за тем как разлагается его труп. Я была… ярость воплоти. Сначала просто рыдала от ярости, от тоски, бессилия, была готова загрызть любого, потом перестала, начиная думать...
Спустя год меня выпустили за несколько дней до дня рождения братца. Я бы еще дольше там просидела, но решили, что сломали. Стала такой тихой, тихой-тихой, молчала, смотрела в пол. Ведь давно заметила, что если смотреть в пол, то люди думают, что тебе и глаз не поднять. Воспользовалась. Отец заявил, что прощает меня и надеется, что больше оскорблять род своими выходками я не стану, не поскупившись, упомянул и про старого учителя… Веселый такой был, благожелательный, довольный. А я кивала, смотрела в пол, все не могла взглянуть в его лицо, боялась, аркана внутри бушевала, как пар в котле, что на огне, крышка которого запаяна. Чугун мог разорвать в клочья, но я же не чугунная. Он не спросил, прощаю ли я его, а ведь не простила и решила для себя, что человек может делать вид, что унижен, раздавлен, пока сам же будет собирать силы. Тогда я и пришла к тому, что беспомощные с виду люди, могут быть самыми изощренными врагами. Моя беспомощность совершенно обезоруживала людей.
В смирении прошли остальные годы моей жизни, пока я училась, тренировалась, не упуская и дня в попытках стать сильнее… Теперь братец заглядывал ко мне почаще, но уже за помощью, чтобы я помогала ему освоить тот или иной элемент арканы, что ему преподавали, но все никак не мог быть им окончательно понят. Помню тот дождливый вечер. На столе миндаль в сахаре, точно помню. Я с тех пор ненавижу этот вкус до рвоты. Как случается, что-то постыдное, тяжелое, больное, так во рту этот привкус. Сладкий, горьковатый, ореховый. Отец чуть ли не с ноги открыл дверь. Я вздрогнула. Такое появление не предвещало ничего хорошего, и эта догадка стала пророческой. Ранее он никогда не был в этой части поместья, да и я не ждала. Он стал говорить о том, что с годами я все больше стала похожа на мать. Тогда и ощутила резкий запах алкоголя. Я тут же поняла, что ничего хорошего ждать не стоит от такого, но все равно попыталась его успокоить. Он спросил: как я тут и стал слушать, пристально смотря в мои глаза и осушая постепенно содержимое бутылки. В момент его затуманенные глаза блеснули, и отец попытался схватить меня. Моя левая рука оказалась в его западне, стало так невыносимо больно. Я оказалась прижата к столу, растерявшись, схватила первое, что попалось под руку. Ножницы, это были мои ножницы. Острие пронзило несколько раз его грудь, и отец отшатнулся, схватившись за кровоточащие раны. Он сделал шаг назад, но обе мои руки сжали ножницы как можно крепче, а после рывком вогнали острие меж его ребер прямо в сердце. Я была вся в крови, застыла, смотря в его ошарашенные, затухающие глаза. Отец был свято уверен, что я изменилась и стала смиренной, а алкоголь стер страх того, что дочь может защититься. Я просто не успела отреагировать и поразить арканой, но инстинкт самосохранения дал о себе знать.
Помню, как его тело упало на пол, а ножницы колом торчали из его груди. Тело было не в состоянии пошевелиться, в этот момент я подняла глаза и заметила брата, что, оцепенев, стоял в дверном проеме с новой книгой для меня. Несмотря на весь ужас, Ферналон понимал, почему над телом отца стояла я оцепеневшая от страха и ужаса, которые заполняли мое сердце и душу. Учитывая всю мою ненависть к отцу, к его издевкам, к его поступкам… Убить человека была не готова. В этот момент брат резким движением двинулся ко мне и я, по правде говоря, не сильно была уверена в его мотивах… Но, он просто подошел и обнял меня, не проронив ни слов. Спустя несколько минут, он предложил мне решение: поджечь наш дом и сделать так, чтобы труп сгорел. У нас не было выбора. Я не сразу, но согласилась, а Ферналон тут же принялся готовить сие деяние. Когда он вышел из комнаты, я вынула ножницы из груди отца и срезала свои волосы, а после дрожащими руками переоделась в чистую одежду.
Так как был уже поздний вечер, никто ничего не заметил. Брат вернулся и успешно поджег комнату, в которой находился труп отца. Мы скрытно выбрались через окно и принялись выжидать в отдалении, пока языки пламени охватывали поместье. Прошло пять минут… Потом десять… Затем еще столько же. Но из поместья никто из слуг не выходил, хотя, полымя уже было неописуемое… Вероятно, пламя разрослось слишком быстро, ибо в доме была куча занавесок, книг и другого легковоспламеняющегося материала. Мы вошли в роль и вышли к воротам, а после принялись ждать. Еще через несколько минут собралась толпа, что заприметила дым, а также, нашлись добровольцы, которые принялись тушить наше поместье. Нас отвели подальше, и мы начали играть свою роль, изображая страх, отчаяние и то, что мы боимся за жизнь нашего отца, который героически вызволил нас, а после же принялся спасать остальных в доме, но так и не вернулся. Мы с братом часто переглядывались, смотря на реакцию друг друга… Кто знал, что нас ждет дальше? Но, такова жизнь. После этого случая я подалась в авантюризм, начиная изучать жизнь за стенами поместья, а брат и вовсе пропал. Единственное, что он после себя оставил: пустую книгу и в ней записку с наводкой о тайнике, который соорудил еще будучи ребенком.
С этого момента и началась моя «новая жизнь».
«Ты можешь почувствовать свое предназначение,
Лишь с бессилием на лице в самом конце.
Ответною волной придет прозрение,
Но на новый лад поет судьбы гонение.»
Альянс — Безусловно, Ясерель родилась и жила всю жизнь под знаменем Альянса. Из-за того, что она не видела мир своими глазами, то ей только предстоит узнать эту восхваляемую в книгах фракцию лично, чтобы убедиться или разочароваться в этих героических повестях.
Орда — Знания об Орде Ясерель смогла почерпнуть только из книг, что были в библиотеке. Изучив их, она пришла к выводу, что весьма отрицательно относится к этой фракции. Хотя где-то в глубине души считает это все страшными сказками.
Ашера Тесерин – Мать, которую Ясерель никогда не видела вживую. Но в поместье все же была парочка картин с ее образом, но и те вскоре пропали, окончательно размывая ее силуэт в голове юной Яс.
Иовар Тесерин – Отец Ферналона и Ясерель. Считается погибшим как герой, что спас своих детей вовремя неожиданного пожара в поместье.
Ферналон Тесерин – Брат Ясерель, что на данный момент считается пропавшим.
Грифон, что был подарен Ясерель от очень близкой персоны в момент начала ее новой жизни. Прекрасное создание, что нарекли — Майтусом, всюду следует за девушкой, а она в свою очередь отменно ухаживает за ним. Майтус довольно сообразительный представитель своего вида, поэтому слушается приказов лишь своей хозяйки, а Яс же взялась за его дрессировку как только получила в свои руки нужную книгу.
Высокая требовательность.
Malestrua
8 декабря 2019 в 14:31
#
Одобрено. Все четко и мои глаза...
Боже, вы поразили меня, да так, что я расслабился от анкеты. Все налегке и складно. Чудесная анкета. Всегда любил людей, которые даже сравнительно простой класс так могут расписать...
+10 уровней к текущему согласно градации (табличке)