Родились оба близнеца в глубокую осень, когда вокруг летала угасшая жизнью листва. Их появление на свет было окутано огнями, фестивалями, где прощались ночные эльфы с осенью и праздновали наступление зимы — жизнь, прекрасная и искренняя, играла светлыми красками вокруг них.

Счастливое начало не означало счастливую жизнь, и такое имело место быть даже в их семье. Отца не было — погиб задолго до их рождения. Мать, очерствев, имела огромные планы на их жизнь, представляя себе их карьерный рост в различных путях и живя, буквально, за счет своих детей. Ирионису был заказан путь в друидизм — родился мужчиной, а значит, с детства ему прививали, почти навязывали, любовь к природе. Эштерии же был дан какой никакой выбор — и выбор пал на обучение Часовой. Становиться Жрицей у нее не было желания, а защищать свою семью — своего брата, как минимум — она хотела. И хотела искренне. Только вот путь Часовых ей тоже был не совсем по нраву, вело-то эльфийку к природе. К постоянству, что та дарила, и гармонии.

С матерью у близнецов сразу не сложились отношения. Потеряв грань, она зачастую навязывала свои учения детям. Свой несправедливый кодекс. Завышенные ожидания. Ласковым словом она никогда их не награждала, а, скорее, сердито вздыхала и стыдливо отводила взгляд, как если бы они не были ее родной кровинушкой. Будто бы одно их существование приносило стыд и срам на всю родословную. И понять-то детям невозможно было, почему она так себя ведет — спрашивать не то чтобы сложно, а страшно. Вдруг ведь накажут? Мать была умна и, быть может, действовала из хороших побуждений… но последствия таковыми не являлись.

Поэтому вырастали они оба обособленно от нее, вместо этого ютясь вместе. Придумали друг для друга безмолвный язык, чтобы всегда можно было коммуницировать, даже на больших расстояниях. С помощью него близнецы могли уточнить, – все ли хорошо? Одного зрительного контакта для них всегда хватало.

Разлучило их обоюдное совершеннолетие. Эшта, попрощавшись с братом, который втайне обучал любопытную эльфийку крохотным заклинаниям Природы, ступила на путь защитницы и стала рядовой Часовой. Брат же заснул глубоко, и отвели его души к Изумрудному Сну. Сердце ее кровью обливалось и оставлять брата своего беззащитным она ненавидела, но выбора особого не было.

Эштерию Лунное Крыло, как и многих ее сестер, призвали на войну защиту мира от насекомовидных существ, подстягаемых К'туном. Прожитые столетия ее к такому ужасу и обилию смертей не готовили — именно этот конфликт выковал ее стальную решимость. Решимость идти до конца, во что бы то ни стало, даже наперекор морали.

Уже тут эльфийка встретила своего близнеца вновь. Возмужавший и сильный друид — он носил лицо ее брата, которого она не по своей воле оставила в Нордрассиле. Встретившись вновь, они быстро нашли свой ритм, и бились на поле боя, как единый устрашающий смерч. Туда, докуда глефы Эшты не дотягивались, шипы, созданные Ирионисом, проникали и размалывали насекомых изнутри. До врагов, которых не достигал солнечный огонь друида, доходили меткие стрелы сестры. Они были устрашающим лунным дуэтом, но даже этого не хватало для победы.

Верховный друид Фэндрал Олений Шлем, возглавляющий военную экспедицию в Силитус, потерял своего сына на глазах у всех. Сострадая ему, моральный дух ночных эльфов упал. Они выиграли эту войну едва-едва, благодаря вовремя появившимся драконам.

Но время не вернешь вспять. Дитя свое — не возродишь. И «скоро» эта потеря аукнется древнему эльфийскому народу.

Почти век покоя прошел, где Эшта все так же и продолжала обучаться военному ремеслу Часовых. За этот период она успешно дослужилась до лейтенанта. Ее жизни можно было позавидовать, ведь со стороны картина выглядела идеальной — окруженная братьями и сестрами, эльфийка имела все: высокий ранг, опыт, семью.

Только ее вторая половина души, брат-близнец, хранящий секреты Эштерии и растворяющий их в тумане чащоб, знал тягу эльфийки к лесам и его существам. Он понимал, что единственное место, где его сестра чувствует себя действительно свободной — это с ногами в земле, опутанными корнями живых деревьев, и озаренная лунным светом. Но при обилии работы, тренировок и имея достаточно занятой образ жизни… единством с Природой она могла украдкой насладиться только при редких лунных встречах со своим братом.

Он же, в свою очередь, обучал ее тому, к чему девушки эльфийского народа не притрагивались. Не положено было. Хитрый и более приспособленный к лесу, он скрывал их обоих именно там, в определенных местах, куда даже вездесущий взгляд Часовых сов не падал. Обучая ее гармонии, Ирионис стал ее шан'до в полном понимании этого слова. Но даже этого, казалось, не хватало ночной эльфийке. Эшта считала, что порой, лучшей защитой являлось именно нападение.

Она еще не знала, насколько была права.

— Вторженцы, — зло сверкнули очи эльфийки, прежде чем она отпустила тетиву лука, вонзая острую стрелу в хрупкую плоть, — на наших священных землях?

Третья война настигла их всех внезапно. Ночные эльфы понесли здесь самые большие потери: сын Элуны, Нордрассил. Сожжены были священные леса, затронуты копотью купальни. Значительное множество братьев и сестер погибло при битве. Многие семьи больше не встретят своих детей, а в Изумрудный Сон не вернутся друиды. 

Эштерия часто думала о том, что потери были неравные. Получили они взамен сильных союзников — это верно, но какой ценой? 

Конец этой войны знаменовал не только изменения всех народов, но и изменение в культуре самих ночных эльфов. Долгожданная мечта Эшты исполнилась — она могла стать друидом и иметь на это каждое право. И хоть Лунное Крыло всегда будет держать в своей памяти сокровенные встречи с Природой, проведенные ее братом, она понимала, что эти уроки не были полноценными. Они всегда были исподтишка, скрытыми в тени, стыдливо спрятанными за пазуху.

Да, она продолжит быть защитницей, но предпочтет это делать в другой стези.

Радость за дозволенность быть принятой в Круг Кенария не значил, что Эшта вдруг позабыла о ее прошлом. Войны и многочисленные потери обратили ее вечную игривость в редкость, неусидчивость в стальное терпение, а так же подарило знание и тактический опыт.

Ненависть к Орде, движущаяся под ее кожей, как кровь, стала ее близким другом.

Она проводила часы и дни в Изумрудном Сне, а ее брат, на удивление, все так же и продолжил ее обучать.

— Не думаешь ли ты, что это… будто бы неправильно?

— Почему же? 

— Ты же мне брат, понимаешь… — вздохнула Эшта, понимая, что вляпалась в ловушку.

— А, то есть раньше тебя это никак не напрягало, мой юный теро'шан?

— Я старше тебя на пять минут! 

В какой-то момент, эльфийка обратилась к Друидам Острого Когтя за советом, не зная, как лучше поступить —  усмирить внутреннего зверя или же дать ему волю. Они взяли ее под свою… лапу и, по прошествии испытаний и различных учений, ей была дарована возможность использовать облик кошки. Этот облик был не единственным, что ночная эльфийка покорила. Со временем и помощью старших друидов, она обуздала походный облик лани и совы. «Агрессивных» форм она более не искала, вполне удовлетворенная возможностью побегать пантерой со своими друзьями-Часовыми, побыть в уже ставшей родной траве Изумрудного Сна.

Для некоторых, поиск гармонии занимал всю жизнь. Сложно было обуздать шквал эмоций, который, по своей сути, тоже являлся естественным. Чем-то таким, от чего не надо было бегать, а принять как часть себя. Девушке, столь юной, казалось, что она поняла каково это, быть вполном эквилибриуме.

До тех пор, пока она не почувствовала себя по-настоящему преданной. Разбитой вдребезги. Они отбили атаку на Темном Берегу, но это не значило, что нужно было на этом останавливаться. Как ей было обидно!  Ведь что тогда, что сейчас, Орда отделалась очень легко. По мнению Эштерии, по Орде нужно было ударить всем, что у них было. Заручиться поддержкой союзников, драконов. Чтобы никогда эти отвратительные создания не посягали на их места.

Элуна видела, то было неправильно! Решительность часовой и пацифизм друида разрывали разум эльфийки надвое. Она, взявшись двумя руками за идею стабильности и мести, пошла за первым огненным друидом — Фэндралом, и убедила последовать за ней, в пучину необъятного пламенного ужаса, ее брата.

Занятые выжиганием лесов, Эшта и Ирионис одновременно почувствовали, как пламенная длань Рагнароса отпускает их души, и, впервые, наконец-то, они смогли вдохнуть полной грудью, а не смогом и копотью.

А потом ужаснуться.

И бежать. Бежать, бежать, бежать.