Наверное, эта история покажется отчасти слишком похожей на истории, что расскажут и другие драконы этой Стаи. Но все же какие-то особенности и нюансы в ней есть. Хотя, возможно, чем-то “особенным” это все равно никому не покажется.

Саликусу повезло вылупиться в весьма мирное и спокойное время. Гнездо в тенях Нордрассила было долгое время ему домом. Именно там он учился летать, охотиться, использовать силы, что были дарованы ему предками и Титанами. Изумрудный Сон и то, как Азерот выглядела там, удивляли и манили Саликуса, заставляя быть весьма прилежным учеником. Его упертость и живой ум стали отличным подспорьем к таланту, который стали отмечать Наставники. Вполне возможно слыша столько похвалы дракончик бы мог возгордиться. Однако… что-то с ранних лет тянуло его к младшим расам и, видя чего смогли добиться те, он понимал, что ему еще предстоит очень многому научиться и еще большее — понять. Слушая вначале наставников драконов, Саликус после все же прибегал и прилетал к тем же друидам на Лунную поляну, тихонько сидя в стороне, наблюдая и слушая. Ему нравилась некая самобытность друидов, с которыми их связывал древний договор, заключенный между Изерой и Малфурионом. И, приловчившись, он даже даже то и дело сбегал из гнезда ближе к тому же Дарнасу, наблюдая за жизнью простых ночных эльфов, или же осторожно стремясь подобраться ближе к Тауренам в Мулгоре. Те места казались ему спокойными и понятными. Однако… свой дом он нашел в ином месте.

Впервые на Зандалар он попал, чуть заплутав во время перемещения по Изумрудному Сну. Вначале напуганный, он пытался как можно скорее понять, как вернуться на Хиджал. и то свое приключение подумывал забыть, как страшный сон. Но… что-то заставило его уже после осознанно совершить вылазку туда. И те картины, что он увидел там, заставили его влюбиться в те земли. Потрясающие виды, удивительные растения и животные, порой кружащие голову запахи. Природа тех мест заставляла его снова и снова возвращаться туда, вначале наблюдая лишь издали, а после уже и ближе, ведь Саликус научился принимать облик зандалара. Жизнь там казалась ему вечным карнавалом и буйством красок и запахов. Тогда же он, словно сорока, стал тянуться к блестящим и не только украшениям, навешивая те на себя что в истинном облике, что в “смертном”. Но, желая лучше понять те места, он стал быстро понимать, что все не так… красочно. И речь даже не о тех конфликтах, что терзали народ троллей. Все еще оставаясь драконом Изумрудной стаи, он, сосредоточенный больше на природе, очень остро стал чувствовать, сколь пагубно действия неких “троллей крови” сказывали на Назмире. Не вникая вначале в проблемы мирские, Саликус пытался лучше разобраться, что именно заставляет почти на глазах увядать тот край и его обитателей. Уже тогда он стал впервые осторожно просить старших и Наставников уделить чуть большее внимание тем землям. Но… кажется, мирно время кончилось для всей Азерот и всех стая.

Войны, вторжения, нашествия нежити и демонов. На глазах Саликуса мир, таким, каким он его знал, рушился и уходил словно песок сквозь когти. Несмотря на то, что Изумрудные драконы толком не вмешивались в большинство событий, что сотрясали Азерот, порой он чувствовал боль, ведь… все они все же были связаны. Когда беды коснулись Красной Стаи, Саликус порывался помочь тем хоть как-то, но не смел вмешиваться без указаний Наставников. Не справляясь с этой злобой и жаждой деятельности, он все чаще стал сбегать на столь полюбившийся ему Зандалар, невольно глубже погружаясь не только в проблемы природы, но и в бытие троллей. Но, видя, что там происходит, словно лишь больше начинал разочаровываться, понимая, что у него толком не хватает ни на что сил. Начиная лишь прилежнее учиться, Саликус стал так же стремиться лучше понять зандаларов, подумывая, что корень проблем можно искать здесь. Теперь из “гостя на карнавале” он стал то и дело пытаться быть обычным жителем того мира. Мелькая то тут то там, “Траз’Кат” стал пытаться лучше понять быт этой расы. И стал невольно проникаться любовью не только к природе этого края, но и к зандаларам. И эта любовь словно дала разгореться юношескому пламени и максимализму, заставляя его осторожно ставить перед собой целью разобраться в терзаниях Назмира и исцелить те земли. Что Саликус, что его наставники понимали, что он не сможет сделать то один. Но… ничто не мешало же ему просто исследовать, намечая точки, с которых после уже не один он, но и Стая смогут начать, когда разберутся с прочими проблемами. Верно? Но позже.

Слишком долго. Слишком долго они были в стороне от почти всего, что происходило в этом мире. Слишком часто даже сам дракон слышал это “позже”. Вторжение Легиона и то, что Кошмар вырвался наружу, оставили, наверное, незаживающий шрам на сердце и душе дракона. Кажется, та боль, что он ощутил, почувствовав смерть Изеры, и ныне то и дело заставляет его с воем вскакивать в ночи. Боль. Пустота. Ненависть. Столь необычные и нечастые эмоции в тот миг почти переполняли его, заставляя вступить в борьбу в рядах Ткачей Снов. И все же, пряча их, он пытался веселить прочих. Пытался смешить их. Пытался улыбаться. Но с каждым днем лишь меньше верил в то, что у них выйдет хоть что-то. Он видел, как сильнейшие из его Стаи пали пред Кошмаром. Он видел, что творят Демоны. Он был свидетелм… Нет. ЕМУ приходилось вступать то и дело в схватки с теми, с кем он еще какие-то смешные 10-20 лет назад соревновался в полете и трюках. С теми, кого он пытался смешить и кому он пытался понравиться. В той Пустоте стал рождаться Страх. Кошмар был Побежден. Но семена сомнения, порожденные Страхом, заставляли Саликуса сомневаться в этом. Они отталкивали его от Изумрудного сна. Боль же потерь от Войны отдаляла от Стаи.

Надеясь найти покой на Зандаларе, дракон заставлял себя вначале видеть лишь свет. Не желая даже смотреть вначале в сторону Назмира, он стал незаметно для себя создавать маску веселой и шумной непринужденности, кою натянул на себя и стал почти срастаться с ней. Убегая от своих страхов, он снова вначале стал жить Карнавалом, что привлек его в свое время в эти земли. Но, взглянув лишь раз на Назмир… дракон ужаснулся. Однако, это же подарило ему цель. Цель, что вырисовывалась вначале где-то там в прошлом, и крепчала ныне. Саликус поклялся самому себе все же понять причины порчи Назмира и исцелить те земли. Правда… начал он эту борьбу отчасти трусливо.

В тот миг, когда те земли сотрясали войны, борьба с троллями крови и, как оказалось, Древними Богами, дракон затаился, наблюдая за всем со стороны. Не зажившие еще пока раны после даже не войны, а, в его понимании, бойни в Валь’Шаре, заставляли быть в стороне. Лишь издали он мелькал то тут то там. Вновь отдаляясь от проблем смертных, Саликус пытался вернуться к своим давним наработкам. Он пытался вновь начать осторожно пользоваться Сном, из которого из разу в раз пугливо сбегал, как только чувствовал, что что-то идет не так. И лишь сейчас, когда глобальные события перестали сотрясать этот край, дракон стал чуть активнее совать свой нос. Порой туда, куда не надо. Пытался изучать, пытаться что-то делать. Наличие цели и, почти мечты, помогали ему забыться и забить пустоту внутри. Маска “улыбчивого малого” глушили Боль и Страх. Однако, начиная глубже погружаться в терзания края, Саликус лишь больше понимал то, что не сможет справиться со всем этим Сам. Вполне возможно, даже изначальный план с разведкой будет не столь выполним. Но проснувшийся “юношеский максимализм” гонит прочь мысль звать на помощь. Он должен справиться сам и потому лишь раз мельком кинул стае весточку о том, что Жив и находится на Зандаларе. Он должен доказать самому себе, что хоть что-то может и хоть чего-то стоит. И нет, он вовсе не пытается скрыть за всем этим свое нежелание видеть членов стаи. Он вовсе не бежит от боли, ведь, смотря на собратьев невольно вспоминает стычки, в коих был вынужден биться со своими. Нет, просто сейчас у Саликуса испытание, которое он придумал для самого себя и, пройдя через которое, он докажет всем, что все еще остается тем самым способным драконом, каким его помнили Наставники. И он будет улыбаться, смеясь даже над глупостями, порой отпуская не менее глупые и наивные шутки, глуша шепоты сомнений.

Что же говорить о Траз’Кате… то его история ныне лишь начинается. Он лишь один из зандаларов, что потянулся в Назмир, когда тот был очищен от угрозы со стороны троллей крови. Безобидный и доброжелательный чудик, что изучает отчасти ни на что не похожую природу того края. Тот, кто ходит тропами, которыми не ходят даже некоторые отряды и который каким-то образом возвращается целым из странных и жутковатых мест. Этот юнец… просто чудик. Но безобидный и до жути улыбчивый, отчего то и дело может быть гостем у костров на заставах, ведь с собой он приносит порой полезные припасы, немного кривые заметки и красивые гербарии. А из-за своей открытости и эмоциональности становиться отличным слушателем, отчего уже успел за короткий срок полюбиться некоторым стражам. Траз’Кат не особо любит говорить о себе, переводя темы на птиц и цветы. Но… у чудиков же свои странности, верно? К тому же у этого даже оружия нет. Просто… в глазах порой мелькает что-то, отчего по коже идет холодок.