АКТ 0: Воля Ножа
«Мне хорошо знаком этот запах… Запах блуда и нечистой совести. От жалкой попытки приторного аромата духов, вперемешку с мерзотными дурманящими испарениями опьянить мой разум пробирает на блевотню и истеричный хохот. Затемнённый под покровом ночи переулок, все фонари погашены, чтобы это место не бросалось в глаза. Я выверяю каждый свой шаг, сближаясь с крысиной норой.
Единственный проблеск света здесь — луна, которая станет свидетелем грядущего торжества моего эго. Её лучи отгоняют от меня мандраж, отражаясь в мокрых лужах на асфальте, которые я спешно топчу на своём пути к дверям гадкого и противного рассадника болезней и разврата, пачкая старые, но всё ещё блистательные и безусловно выделяющие меня на фоне всякого безвкусного сброда кожаные туфли.
Я приоткрываю двери в бордель, отчего в мою сторону сразу же нахлынивает тёплый воздух на контрасте с прохладой осенней улицы, и переступив порог, закрыв за собой дверь, я вынужден смаковать смердящую, душную вонь чьих-то потных тел, слушая надоедливый галдёж, мигом занимающий мои уши и старающийся занять ум, но я не поддаюсь. В меня бросаются обманчиво влюблённые взгляды местных работниц, моих плеч касаются их тонкие, хрупкие ручки. Я фальшиво улыбаюсь и иду им навстречу, притворяясь что хочу скрасить этот вечер страстью и похотью.
Ко мне выходит красивая, молодая блондинка с голубыми глазами. Девчонки Штормграда всегда были моими любимыми. Но эти соломенные кудри, эта развалистая походка, кривая осанка и дешёвый наряд… Меня знобит от одного лишь её вида, и в то же время в голову стремится прокрасться некое волнение, трепет и восхищение. Моё тело не по моей воле впадает в дрожь, пока она искушающе щекочет мой слух своим томным шёпотом и делится похабными фантазиями. Но я спокоен...
Мы поднимаемся наверх, входим в комнату, срываем друг с друга одежду. Я удовлетворяю естественную нужду своего организма, после чего наконец приступаю к желаемому. То, чего я так нетерпеливо ждал, наконец свершается. Гладкая, деревянная рукоять ласкает мою кожу, я глажу ладонью холодную сталь под её блаженные, ещё ничего не подозревающие вздохи. Пускай я держу нож в руке, но я чувствую себя единым с ним, словно он — опора всего моего тела, лекарство от всех болезней и бед, переживаний, и источник бесконечной силы и храбрости. Она беспомощна передо мной, её жизнь в моей власти. Я прикладываю лезвие к её зацелованной, мокрой шее и наслаждаюсь тактильным ощущением того, как что-то твёрдое проходит вдоль чего-то мягкого и рассекает это. Тонкая кожа аккуратно рвётся, алая кровь будоражит мой ум, впадающий в искреннюю радость и умиротворение, и опускается на скучную, белую простынь, разукрашивая её в свой цвет. Приятный звук надрезанной артерии приносит мне непомерное удовольствие, заставляет забыть обо всех горечах.
Я сижу и любуюсь её тихим тельцем, на лице которого застыла гримаса отчаяния и ужаса. Она вдруг стала таким приятным собеседникам, стоило перестать разноситься её ядовитому лепету. Несмотря на то, что она уже мертва, я отдаю ей добытые её честным трудом деньги, оставив золотые монеты на тумбе и добавляю чаевые, лелея надежду о том, что в чистилище она сумеет откупить хотя бы часть своих грехов. Правду говорят: молчание — золото.»
Других мы судим по их поступкам, а самих себя по нашим намерениям. Встречают по одежке, провожают по уму… Нас с детства стараются воспитывать тому, что внешность, то что мы видим снаружи, бывает обманчиво, однако почти всегда именно внешность может натолкнуть на некоторые детали о прошлом человека, которые зачастую оказываются правдивы, и уже по ним судить о нём. Но этот человек как будто вовсе лишён лица. Он, безусловно, часть всеобщего спектакля, но никто не видел его выхода на сцену. Никто не знает о его роли и думают, что он либо всегда стоял на сцене, либо возник на ней из ниоткуда, был вписан в пьесу бесталанным автором как непрошенная, спонтанная отсебятина, как поворот без нарратива, без предыстории. Во всяком случае, так можно подумать, если наблюдать за ним тогда, когда он считает, что пребывает наедине с собой и может дать волю своему отсутствующему «Я» — своей пустоте, занимающей пространство души.
Безупречное лицо светлокожего юноши мастерски вводит вас в заблуждение, но не потому что вы наивны, а потому что оно принадлежит ему не самым естественным образом. Это не маска, не грим, не макияж и не хирургическая операция — чистая, первородная плоть на чистом мясе и чистой крови, и всё же это фальшь. Человеку перед вами идёт уже шестой десяток лет, но смотрится и ведёт он себя так, будто у него совсем недавно охрип голос, он впервые обнаружил рост волос в непривычных местах, а сверстницы крайне неожиданно стали казаться ему привлекательнее и милее, чем каких-то пару годков назад, когда он дёргал их за косички и дразнил.
Ещё каких-то пару годков назад он выглядел абсолютно по-другому. Это был статный, широкоплечий мужчина среднего роста, имеющий в меру морщинистое лицо, привыкшее держать на себе ухмылку. Он обладал скромной шевелюрой, зачёсанной назад, и цвет тёмных волос был слегка коричневатым. У него была слабая горбинка на носу, брови весьма тонкие и едва заметные, короткие ресницы, невзрачные, сухие губы а также небольшие глаза блекло-зелёного цвета. Физиономия его была небезупречна, но по-своему харизматична. У кого-то он мог вызвать отторжение, кому-то симпатизировать. Обычно таких мужчин выбирают те женщины, кто предпочитает чёрствость и зрелость, кто путает жестокость с силой и надёжностью.
Его никогда не волновала мода и роскошь, на которые он смотрел с долей презрения. Он всегда считал, что выбор одежды должен происходить, исключительно опираясь на собственное чувство стиля, с осознанным и тщательным, избирательным подбором каждого элемента гардероба, который должен дополнять друг друга, идти в строгом сочетании и подчёркивать индивидуальность. Вопреки собственным убеждениям, зачастую на нём были самые обычные, недорогие туфли, брюки, пиджаки, рубашки, жилеты, пальто, плащи, фраки — он вовсе не пытался отразить через это свой статус или внушить что-то окружающим, но именно это в его представлении отделяло рядового проходимца от человека, уважающего свои предпочтения.
В данный момент времени, Вальдрейк пребывает в образе красивого, лишённого всякого изъяна, находящегося на пороге зрелости, вот-вот приближающегося к самому расцвету сил, обаятельного, молодого кавалера, которому он выдумал имя «Валентин». На гладкой, белой коже нет шрамов и морщин. Густым, шелковистым волосам дарована распущенность. Большие, круглые глаза хлопают длинными ресницами. Круглый, миловидный нос придаёт аккуратности. Острый подбородок, гладкие щёки, почти невидный из-за чёлки, гладкий лоб и пунцовые, нецелованные губы над тонкой, лебединой шейкой — вот каким он предстаёт в своём величественном амплуа.
Мало кто из нас поистине позволяет себе впадать в крайности, уж тем более нарочно и с полным осознанием. Один из таких немногих людей — Вальдрейк Клементин, который всегда стремится к максимальной прагматичности, причём делает он это, понимая вероятность абсурдности собственного стремление. Это стремление заставляет его держаться на тонкой грани между впадением в цинизм, которой он, впрочем, не замечает и не желает замечать. Ему это ни к чему.
Общественные нормы морали, принципы, идеалы, верования — всё это он отвергает от себя и всячески избегает, с брезгливостью, презрением и надменностью в следствии своей чрезмерной самовлюблённости. Вопреки тому, как сильно ему плевать на окружающих и как сильно он ставит выше удовлетворение собственных нужд над чужими жизнями, он отнюдь не превышает предела высокомерности. Извлечение из всего практичной пользы для себя научили его здраво оценивать свои возможности, и хотя в его груди имеет место быть пламя гордости, оной он готов пренебречь в моменты, когда вопрос идёт об его благополучии.
«Я готов задушить слабого и пресмыкаться перед сильным. Но чтобы мне никогда не приходилось пресмыкаться, я стараюсь держать силу при себе.»
Он не поддаётся всплескам эмоциональности, которые умеет с лёгкостью подавлять в себе. Один из его основных, собственных принципов — держать голову в прохладе и плавить лёд чужих сердец горячим пламенем. В достижении своих целей, «Валентин» готов манипулировать другими людьми, не испытывая, при этом, ни малейших угрызений совести. Он не имеет никакой конечной цели, мечтая прожить как можно более долгую жизнь, наполненную удовольствием. Совесть, как таковая, в нём отсутствует в принципе, и всё же он не бесчувственен. Радость, печаль, отчаянье, страх, надежда — всё это сохранилось в нём, как и в любом другом человеке, но приобрело иную форму и стало вызываться другими вещами, непривычными и несвойственными нашей с вами обыденности.
Идеалистически, мужчину можно назвать бедным человеком, не имеющим за собой никаких ценностей, что будет правдой. Ему не важны ни чьи разглагольствования, у него не вызывают волнение и эмпатию чужие чувства, которые он не способен разделить. Всё, что он рассматривает в других людях, это то, насколько полезным может оказаться союз с ними. Он не питает ненависти к кому-либо по умолчанию, его суждения и поступки, основанные на них, почти всегда беспристрастны и справедливы, но как таковой справедливости он не преследует. Он проявляет добродетель, хоть и не имеет у себя как таковой цели.
Себя он привык величать искушённым эстетом, который вышел за рамки привычного всеми понимания. Его деяния неординарны, граничащие с безумием и истинным злом. Воображение и внутренний мир со стороны того, кто стал жертвой его нездоровых фантазий, у Вальдрейка изувечены, он неисцелимо болен и достоин одной участи — смерти, подобно бешеному псу. Но он ни в коем разе не считает себя таким. Для самого себя, он — свободный человек, не связывающий себя никакими рамками, кроме рамок приличия.
Наружность его вам запросто покажется приятной и душевной. По невнимательности вы можете поддаться влиянию его харизмы, очаровывающей саркастичности и чувству юмора, энергичности и оптимистичным, жизнеутверждающим высказываниям. Он соткал себе образ вежливого, галантного, учтивого и дружащего со всеми джентльмена, с которым сегодня вы можете философствовать о звёздах и вечности, завтра пить вино, а уже послезавтра, если ему вдруг захочется, он сотворит с вами нечто ужасное, не забыв о том, что вы разделяли с ним улыбку, но с лёгкостью это отринув.
Бездномантия: Основы
Манипуляция чистой энергией пустоты — главный конёк любого жреца бездны и здесь мужчина не претендует на уникальность. Он обучен находить, призывать, двигать, направлять, чувствовать и слышать колебания разрушительной, всепоглощающей антиматерии, которая, как он считает, подчиняется его воле. Он может придать ей форму дымки, плотного объекта или же скользкой жидкости. Может сотворить объект из энергии бездны и направить её, или даже временно обернуть собственную плоть в эфемерную материю. Преобразовать энергию из космоса, из темноты, из чьих-то страданий (в том числе своих) а также пороков.
Бездномантия: Мастерство
В руках расчётливого и хладнокровного Клементина, тьма становится инструментом, в первую очередь, не для разрушения и сеяния хаоса, а для постепенного и незаметного интегрирования в среду, где он будет чувствовать себя в полной безопасности, ощущать спокойствие оттого, что он гарантированно контролирует действия людей. Он предпочитает быть скрытным манипулятором и быть на шаг впереди, знать чужие слабости чтобы ударять по ним из теней, избегая открытых противостояний. Тьма есть везде, где есть свет, а значит она есть и в наших сознаниях, чем мастера и научили жреца пользоваться. Он может подчинять живых существ своей воле...
Мастерство: Плоть Пустоты
Плоть есть ничто иное, как дар Древних Богов, и отрицать это человеку, коему ведома сия истина, бессмысленно. Не Древние Боги, призывая извилистые щупальца с костяными шипами и моргающими глазами на них, издевательски пародируют смертных, живущих на Азероте и носящих свои души в мясных мешках, что зовут телами, а они, жалкие и тщедушные, радуются своим проклятиям. Преобразование энергии в гнойные наросты или даже живые существа — один из ужаснейших и в то же время животрепещущих навыков в арсенале тёмного заклинателя. Формы его творений поражают воображение и на уровне инстинктов вызывают страх, ведь заставляют разглядеть в них нечто родное, но губительно изувеченное.
Тайная Магия: Основы
Вальдрейк был профессором арканы в далёком прошлом, но с навыком её пользования не расставался никогда. Аркана в некоторых местах куда более полезна, чем бездна, ведь позволяет делать то, на что не способен ни один другой вселенский домен. Менее разрушительная, и всё же, в комбинации с силами тьмы, способная раскрыть весь её потенциал, как считает Вальдрейк. Порядок нужен тому человеку, который не желает впасть в безумие… Поэтому Клементин сохранил практичные знания о каждой из школ тайной магии и может применять их на базовом уровне, как любой выпускник академии. Но углублённо у него хватило времени погрузиться только в школы трансмутации, иллюзии и отречения.
- Всеобщий
- Гномский
- Дарнасский
- Дворфийский
- Талассийский
- Шат'яр
У столь талантливого человека в прошлом было полно времени, попутно с практикой тайной магии, заняться изучением языков, потому что это значительно расширяет мировосприятие, частично знакомит с культурами и даже историей прочих наций и просто является неплохим времяпровождением на досуге.
АКТ 1: Сука.
«Я был таким всегда… Психбольные и просто мерзавцы часто выдумывают себе оправдания: издевательства со стороны сверстников, давление обстоятельств, жажда воплотить несбывшееся правосудие, гибель родственной души. Всё это было и у меня, но ничто из этого не сломало меня. Я испытывал ненависть к миру ещё с самого своего рождения, ещё когда был ревущим, не дающим покоя моей шлюхе-матери мелким червём. Ненависть была фундаментом моего зарождающегося „Я“. У меня не было отвращения к насилию и жестокости.
Она была проституткой. Кто является моим биологическим отцом — я не знаю, да это и неважно. Я рос в её доме, но часто был вынужден выходить на улицу. Первое время ей удавалось уговаривать добродушную сестру присмотреть за мной, ещё когда я не умел ходить, а только ползать и рыдать. Затем я подрос, к тому времени тётушка скончалась и у неё не оставалось выбора, кроме как держать меня взаперти, в соседней комнате, пока она в это время развлекалась с клиентами. Иногда они замечали меня, и за это она сильно меня лупила. Я видел их насмешливые, едкие гримасы, а она видела моё невозмутимо-угрюмое, не плачущее лицо, покрытое опухшими синяками. Я ненавидел свою мать. Ненавидел всех женщин в этом мире и представлял себя в руках с топором, который врезается в их черепушки. Я желал кастрировать каждого её любовника.
Свою злобу мне удавалось вымещать на дворняг. Поэтому в детстве у меня было много врагов. Прочие ребята боялись меня, ведь на их глазах я совершал ужасные вещи, которые их невинные умы даже себе представить не могли. Я топил котят, отрубал собакам головы и хвосты, потрошил их любимых домашних питомцев. Однажды беспризорники собрались, чтобы закидать меня камнями, и когда я, окружённый и избитый, ринулся на их главаря, вдавив пальцы в его глазницы, они сразу подавили в себе гнев в пользу страха. Я был волком среди овец и мне это нравилось.»
АКТ 2: Отец
«Мою мать арестовали, а меня сдали в приют, когда мне было двенадцать лет. Там я всё также контролировал окружающих через страх — эта привычка сохранится во мне до сих пор. Однажды приют посетил доброжелательный джентльмен в чёрном костюме, стиль которого. вероятно, будет привит мне в будущем. Он дарил нам конфеты, показывал фокусы. Он был магом и его целью здесь было найти себе достойного ученика, преемника, которого он воспитал бы азам и тонкостям тайной магии с малых лет, передав все свои ценные знания. Этим счастливчиком оказался я. Во мне был выявлен наибольший талант, его зоркий глаз разглядел огромный потенциал, и поэтому мне было предложено переехать в его башню, которая находилась в столице королевства Штормград. Я согласился. Этот человек был первым, кто проявил ко мне искреннюю заботу и сострадание. Сейчас, стараясь вспомнить его портрет, по какой-то причине мне не представляется никто, кроме меня самого, но с пышной бородой. Возможно, он знал о моём недуге. Вероятно он верил, что любовью и лаской сможет перевоспитать меня. Но я по-прежнему не чувствовал внутри ничего, кроме временами накатывающих на меня раздражения и ненависти. Однако по отношению к нему, я не ощущал ничего вовсе. Совсем. Пустота. Но для меня это было скорее хорошо, ведь по отношению ко всем остальным, я питал отвращение и презрение. Он не был таким, как все. Он почти заменил мне бросившего меня отца, и всё же у меня не было к нему ни малейшей привязанности. Я даже не могу вспомнить его имени...
Мы стали жить вдвоём. Я и он, в его персональной башне, куда никто не приходил и не тревожил наш покой. Он кропотливо передавал мне свои знания, учил этикету, преподавал языки, грамматику и азы более точных наук, таких как арифметика и физика. Он также пытался привить мне немного философии, но быстро заметил, что мне это было не интересно. Я всегда поддакивал ему, был послушным и с усердием вникал во всё то, что он впитывал в меня. Я не знал, зачем я это делаю, это не приносило мне счастья или удовлетворения и всё происходило словно по наитию. Тем не менее, мне удалось проявить себя как талантливый ученик. Двенадцать лет жизни в башне, внутри которой было всё, с редким выходом к её окрестности, пролетели незаметно.»
АКТ 3: Потрошитель Старого Города
«Он умер от какой-то болезни, завешав мне свою башню. Я не был готов и, признаться честно, не горел желанием продолжать его дело. Возможно, имей кто-нибудь другой в своём распоряжении целую башню с библиотекой в своём распоряжении, он бы сумел добиться невиданных ранее высот, добиться прорыва в исследовательской деятельности и внести огромнейший вклад в развитие науки, но я никогда не мыслил о чём-то грандиозном. Меня отторгали мысли о далёких звёздах, дрейфующих по мрачной запредельной тьме и я с трудом представлял себя в роли кого-то значимого. Все старания, что были вложены в меня, вся надежда и вся любовь — всё это в конечном счёте оказалось напрасным. Я продал всё, что теперь мне принадлежало, и у меня ничего не осталось, кроме меня самого, моих практичных знаний и моей душевной пустоты. Я стал искать способ, как себя развлечь. До глубины души я ненавидел распутных женщин, поэтому я стал выбираться по ночам, чтобы в одиночестве охотиться на них.
Не знаю, что конкретно я находил в этом, но это действительно помогло мне. Впервые в жизни я был спокоен, удовлетворён. Мне нравилось обрывать нити их бессовестных жизней. Нравилось играться с ними, а затем убивать. Изрисовывать лезвием их плоть, придавать краски их одеждам и простыням. Я платил им деньги за то, чтобы они были мною убиты. Я придумывал всё более изощрённые методы нанесения увечий и боли, смотрел как корчатся в агонии их красивые лица. Я стал умываться кровью почти также часто, как умывался водой. Каждую ночь, хотя бы одна жертва должна была пасть от моей руки.
Они дали мне прозвище „Потрошитель Старого Города“, хотя моя деятельность распространялась и на другие районы столицы. Меня стала преследовать стража. Я тщательно и ловко заметал следы при помощи магии, но долго так продолжаться не могло. Однажды меня поймали и приговорили к заключению. Мне удалось подкупить судью и нанять хорошего адвоката, поэтому вместо смертной казни и пожизненного заключения меня ждал срок, который я стал отбывать.»
АКТ 4: Находясь в кромешной Тьме
«Меня отправили в одну из тюрем, что находилась на окраине Штормграда. Я не был ни опечален, ни рад, я по-прежнему не чувствовал ничего кроме того, что здесь мне будет невероятно скучно коротать свои дни. Почему-то тюрьма напомнила мне приют. Есть свой воспитатель, который строго контролирует, когда заключённые ложатся спать и пробуждаются. Есть свой тихий час, приём пищи строго в определённое время суток. Среди „детишек“ установлен свой собственный, тюремный порядок, которого они придерживаются.
Моя магия не работала, меня поместили в одиночную камеру, стены, пол и потолок которой были оснащены особыми рунами, поглощавшими всякие заклинания. Когда же меня выпускали, на меня надевались особые браслеты, действовавшие аналогичным образом. Так обходились со всеми особо опасными преступниками, практиковавшими тот или иной домен.
Прочие заключённые казались мне абсолютными дикарями, безмозглыми и не несущими в себе ничего полезного. Я был не лучше, но на тот момент я этого не осознавал. Я считал себя лучше всякого находящегося здесь, хоть мне и было плевать. И всё же я никогда не позволял кому-то думать, что он сильнее, чем я. Я привык держать всех в страхе. Поэтому однажды, во время прогулки, я откусил одной наглой роже, посмевшей надо мной насмехаться, её нос и выдавил ей глаза. Охрана вмешалась моментально, забив меня и отправив в карцер. У начальника местной тюрьмы были свои законы и правила, поэтому наказание мне было вынесено соответствующее.
В карцере было темно, невероятно темно, одиноко и скучно. Я пребывал в комнате, где не было никаких источников света, даже руны не сияли. Время шло скоротечно и неуловимо, я не был способен проследить за его ходом, если только не начинал вести счёт, но это быстро мне наскучивало и я сразу же принимался думать о чём-то другом. Я мог отмерять время лишь порциями еды, которые мне аккуратно проталкивали через маленькую скважину, боясь, что если они протянут руку слишком далеко, я вырву её вместе со всем скелетом. Но иногда кормёжка сильно задерживалась и тогда мне казалось, что обо мне забывали.
Я был никому не нужным, не существовавшим, полуживым организмом, запертым в четырёх стенах. Я не знал, сколько прошло времени, но казалось, тянулись целые месяца, пока я был там. Не было разницы между тем, открыты мои глаза или нет — я всё равно видел темноту перед собой и ощущал, как на моей коже скапливаются слои пыли. И тогда я впервые услышал голос. Не голос своих собственных мыслей, а чей-то посторонний голос, шептавший мне что-то невнятное на уши. Это был неизвестный мне язык, которого я не мог понять.
И мне стали являться видения. Я видел устрашающие пирамиды, над которыми кружили крылатые создания, прожигающие всё своими всевидящими глазницами. Фасады зданий с фрактальными узорами на их стенах, которые строят рабы. Небо окрасилось в багровый, все живые существа погрузились в безумие и стали прислуживать нечто величественному, выходящими за границы моего воображения. Бог с тысячью лиц и имён, тёмный бог, искушающий и призывающий поклоняться лишь ему. Моё сердце наполнилось страхом, восхищением и надеждой одновременно.
Этими туманными наваждениями я и прожил остаток дней, которые мне было уготовано отсидеть. Я мечтал в один день выбраться и познать его — Бога.»
АКТ 5: Кумир с тысячью лиц
«Слушая шёпот в своей голове и любуясь непонятным для меня городом, в который я мечтал попасть, я не заметил, как прошли года, показавшиеся для меня минутами. Я думал, что это Бог перенёс меня во времени, и был ему крайне благодарен. Я испытывал искреннюю благодарность по отношению к кому-либо, впервые в жизни. Моё лицо накрыла борода, на локонах образовалась слабая седина, со лба выпадали волосы. Я состарился и чувствовал себя невероятно слабым, а солнечный свет едва ли не ослепил меня. Я должен был ослепнуть, столько времени проведя в темноте, но почему-то этого не произошло. Как оказалось позднее, я провёл в заточении даже больше, чем должен был с учётом своих нарушений, но никаких извинений мне не принесли. Однако это не волновало меня. Теперь я был волен бежать к нему — к Богу.
Я перерыл все библиотеки, как одержимый прочёл каждый запретный свиток, которые нелегально выкупал на свои сбережения, чтобы дорыться до истины о загадочном шёпоте, который слышал до сих пор. Я начал было сходить с ума, пока наконец не отыскал нужное мне название — Сумеречный Молот. Остатки своих денег я истратил на то, чтобы как можно скорее добраться до него, в Силитус. Я стал служить ему — чудовищу с тысячью лиц, всевидящему и всеслышащему, вездесущему и всепроникновенному, неизбежному и вечному, изначальному и древнейшему, непокорному и властвующему над всякой плотью.»
АКТ 6: Рождение и смерть Валентина
«Время, что я провёл в его служении, я практически не запомнил. Оно кажется мне туманным сном, одной из очередных его иллюзий. Годы службы сперва как простой неофит, затем как почитаемый в секте мастер, к которому обращались за ценными знаниями и советами. Бог видел и ценил мою покорность, всячески награждая. Я целиком пал в его власть и мне была внушена иллюзия наслаждения. Глубиной души я ненавидел подчиняться, и всё же, я был бессилен перед его величием. Мне хотелось лишь исполнять его волю, каждый день я думал только о нём и о том, как повергнуть мир в хаос ради него. Но случилось непредвиденное. Его хватка ослабла и мне вернулось сознание. Я пробудился ото сна и вдруг всё понял. Я узнал, что против меня, против мастера, плели заговор мои же ученики, и испытав несоизмеримый ни с чем иным в моей жизни ужас, я бежал как можно дальше...
Я верил, что меня станут преследовать и сделал всё возможное, чтобы меня никогда не нашли. Я поглотил жизненные силы многих людей, омоложая себя и меняя своё лицо при помощи трансмутации, став красивым юношей. Я даже изменил свой голос, поменяв строение собственной глотки. Я нашёл старую, бездетную супружескую пару, страдавшую от одиночества, и подменив их воспоминания, стал им родным сыном, после чего подменил и свои собственные, надеясь что новый „я“ будет счастливее предыдущего. Так на свет родился мой протеже по имени Валентин — юный выпускник академии Даларана, неуклюжий и наивный, ранимый и нерешительный, неприметный парниша, которым я стал на какой-то промежуток времени.
Я похоронил Вальдрейка Клементина, или, по крайней мере, надеялся на это. Но правда была такова, что все эмоции, что испытывал Валентин и которых не было у меня, внушил ему я, и скоро эта истина обязательно бы вышла на поверхность. Бог снова воззвал меня к себе, его слуги проникли в Штормград и принялись распространять его влияние, что пробудило ото сна настоящего меня. Моя истинная личина пожрала мальчишку и я вернулся на этот свет, такой же каким был раньше. Теперь я вынужден во что бы то ни стало избавиться всякого, кто помешает моей новой, спокойной жизни.»
- Персонаж — проба пера автора в ролевой игре
- Персонаж имеет нетрадиционную ориентацию
Добрый день. Анкета смогла меня впечатлить. Дочитывая характер я был практически уверен, что это анкета на 10. И после восхитительного начала меня ждала просто отвратительная история. У вас получился очень хороший, необычный, оригинальный и можно сказать реалистичный образ, который вы просто ужасно реализовали.
Вас стоит похвалить за слог, за описания, за сам по себе образ, за загадочность и вместе с этим предельную простоту мышления персонажа. Вас следует похвалить за достаточно дерзкую, необычную роль. Читать анкету мне было в удовольствие несмотря на всю происходящую жесть и откровенный провал во второй ее части.
Поговорим о провале, он начинается с самого начала.
Эта ненависть, взявшаяся из ниоткуда, эти однозначно негативные образы для всех окружающих. Это "дарк фэнтези", что сочиться из каждого слова хронологии. Я не побоюсь этого слова помпезность, абсолютность всего происходящего сразу начинает раздражать. Эти враги, с ничего весь мир становится против ДВЕНАДЦАТИЛЕТНЕГО мальчика, и более того, никто в около средневековом королевстве не может поставить его на место. Все это едва ли не заставляет вырывать волосы на голове.
И вдруг, появляющийся аки рояль в кустах добрый герой, что нужно здесь только для того, чтобы обосновать наличие тайной магии у вашего персонажа. Именно ваш персонаж исключительный и несмотря на то, что он - враг для всего общества, добрый маг берет на обучение именно его, НЕ НАХОДИТ отсутствие отдачи, чем проявляет свою крайную недальновидность, отдает ему все свое имущество. Все это звучит как голимый абсурд и можно списать это исключительно на то, что это рассказ от первого лица, где больше половины - выдумка. Акт с магом самый слабый, самый ненужный и навязчивый в истории.
Тюрьма - закономерно, что он попал туда, но когда у нас в КШ казнят всех, кого не лень, почему с ним обошлись? Почему после того, как он убил стража тюрьмы, его всего-лишь отправили в карцер? Здесь театр абсурда продолжается и набирает оборот. Кому вообще нужен такой умалишенный заключённый?
Зарождение для бездны описано хорошо, подобное применялось в анкетах неоднократно, ровно как и начало служения сумеречному молоту. Проблема возникает лишь с этим "молодым" обликом, который зачем то был использован при побеге? Почему вообще побег, если ваш персонаж в глазах НЗота верен? Почему против него готовили заговор? Как он в конце концов вернул себе рассудок? Очень удобно, что произошло это в аккурат пробуждению после вечного дворца.
По итогу персонаж остается бесцельным, безликим за счет слабейшей истории. Да, вы все еще пишите хорошо, но все происходящие события не вызывают доверия и даже наоборот. Тот факт, что персонаж будет играться в гильдии бандитов в КШ меня также смущает. Не описан толком момент его "настоящего", и так как оно вызывает у меня вопросы, анкете назначается испытательный срок в 2 недели. Начинается он завтра (04.10), заканчивается 18.10. до 19.10 вам необходимо будет предоставить отчетность по отыгрышу в виде событий, скриншотов, логов мне в дискорд.
Мне остается надеется, что в игре этот персонаж проявится куда лучше, чем он проявился в истории. Вы могли бы сделать персонажа чуть слабее, чуть проще, но вместе с этим великолепно описанного со всех сторон, хотя чтиво, пожалуй, все равно интересное.
Награда:
Уровни:
Валентин 3
Контакт - rolevik dima#4300
Приятной игры!
укралс казны. Не смотря на то, что я воспитаник Уолл Ден Рея Браамина, мой цвет кожи не поменялся, а Снатерфолл мой друг — пальто малинового цвета не украшает мое тело. Каждый день, после сна и перед ним я снюхиваю дорогу азерита, имею женщин, и какаю в золотой унитаз.Вчера, я чистил зубы, сие действие повергло меня в экзистенциальный шок, подобно моему истинному богу Н'зоту. И вот, смотря в небеса, между тысячами звезд, я увидел моих родителей, коих всегда любил и уважал. Я никогда не подведу их веру в меня и мой талант рисовать. Именно поэтому я победил на третьем фестивале пуделей Штормграда. Ведь страх бояться глаз, пока собака лает на воз. Потому к вечеру, я готовлюсь застилать кровать к следящему утру. Ибо сегодня не четверг.