И хоть тело давно мертво, разум продолжал рисовать в глазах эльфийки былые времена. Весьма и весьма давние. И наверняка не стоит говорить высоком роде и счастливом детстве. Едва Ли сейчас будет кого то волновать её некогда спокойная жизнь. Способности и тяга к магии, как и у многих эльфов. Участие и жизнь при дворе, отголоски жизни высокорожденных. Продвижение по иерархической и служебной лестнице. Может быть даже есть дети и не один. Может есть целая семья, те, кто и по сей день продолжат сражаться за дело эльфийки. Какое-же дело?

Будучи живой женщина весьма рьяно защищала идеалы Анастериана Солнечного Скитальца. К трёх-сотому году своей жизни могла похвастаться высоким положением в Магистрате и активным обучением магов в Академии Фалтриена. Однако не начинающие вовсе интересовали эльфийку, а лишь те, кто уже раскрыл свой потенциал. Через руки дамы прошло не слишком много эльфов, покуда она старалась как можно больше внимания и времени уделять каждому из своих учеников. Отдельным пунктом гордости и возвышенного самомения для эльфийки был сам факт, что каждый и её учеников добивался определенных высот в магии, а некоторые даже вставали с ней как равные, приближаясь к верхушке магистрата непомерно близко.
И чем дольше она находилась в Магистрате, тем более обрастала связями. Эльфийка могла похвастаться активным взаимодействием с рядом эльфов и ещё одним юным дарованием, что грозило занять пост Магистра.
Многие года проходили за заботами о жизнях и движении эльфов к светлому будущему. Где-то происходили стычки с Тролями, где-то всплывали иные проблемы, но основная забота эльфийки не касалась поля боя. Изысканные наряды, прекрасный посох были одним из многих атрибутов, что сохранились и в посмертии. Но было ещё, о чём стоит сказать — фамильный меч. Прекрасная эльфийская работа, помимо всего прочего и весьма крепкая. Это двуручное орудие носил некогда отец и наша хрупкая леди вне сомнения смогла совладать с этим орудием. А за года при жизни даже очертила на лезвии ряд рун, способных реагировать на магию. И именно с этим клинком, столь дорогим для её сердца встретила свою смерть.
По меркам жизни эльфийки, это весьма скоротечная история падения. И даже в измененном разуме по сей день остаётся кошмаром наяву.
Всё началось с предательства, и предан был целый народ и королевство. Барьер — пал и по лесам вечной песни начали наступать пораженные смертью сущности. Несчетная армия мёртвых сжимала в своих холодных объятиях эльфийское войско. Они попросту не ожидали за свой размеренной жизнью столь скорого падения. Многие распрощались с жизню в этом весьма длительном бою. Самая большая потеря однако состояла в трёх аспектах, по крайней мере для волшебницы. Король расстался с жизнью, был осквернен солнечный колодец, и семья. Семья, строившаяся столь длительное время, многими поколениями в одночасье поредела. Многих по сей день нет возможности отыскать и каждый из них за исключением лишь сына и дочери кажется умершим.

Будучи чародейкой она испытала на себе все прелести недостатка магии и с каждым днём, что тянулся без прежней связи с солнечным колодцем умирала, но всё ещё шла вперед ведомая желанием уже не столько возвысить син’дорай, сколько помочь пережить сей ужас. В сердце эльфийки поселилась ненависть к мертвецам и теперь каждое её деяние и все помыслы были направлены на изничтожение заразы с тела Азерот. Не долго думая она бросила на плечи одного отпрыска все некогда ею исполняемые обязанности и по первому зову принца Кель’таса, вместе с дочерью, направилась в совершенно иной мир. Ведомая единой со всеми эльфами целью и стремлениями. Ведомая жаждой отомстить, ведомая жаждой силы, которую у них так нагло отобрали и волшебница то понимала как нельзя лучше. На этих почти умерших землях был найден союзник, оставалось научиться искажать и использовать хаотичные энергии и нанести удар. Чародейка была весьма искусна в этом деле, быстро научилась взывать к хаосу, быстро нашла свою стезю в данном аспекте и даже начала снова заниматься обучением. Скоротечно, но всё же тщательно подготовленные эльфы набрались сил для точечной атаки по ледяному трону. Но атака захлебнулась собственной кровью, как и сама эльфийка. Дама умерла в буквальном смысле пытаясь проглотить свою кровь и вновь начать дышать. Но агония затмевала разум, лёгкие наполнялись алой жидкостью нечастно сдрагиявая в попытках выплестнуть жидкость, но это не приносило спасения, лишь большую боль.. Чародейка только и могла, что плеваться алыми сгустками, пока крови не стало в жилах столь мало, что она потеряла любую волю к жизни. Сначала свалилась на колени перед своим врагом, вынужденная склонять голову. В секунды, что тянулись вечность гордая дама проклинала всё в этом мире и в первую очередь себя за проявленную слабость и за очередной проигрыш, и лишь после пала ниц в лужу собственной крови. И по сей день на шее эльфийки будет виден массивный порез. Может показаться, что ей пытались срубить голову, но то была лишь вскрыта её глотка. Множество темных заклятий оставили на её теле замысловатые рисунки и узоры, которые, однако, нельзя назвать в полной мере прекрасными. Скорей ужасающим свидетельством ей битвы. Впрочем это всё скрывается за Иллюзиями.

Она отдала свою жизнь за свой народ, и на этом история должна была быть в полной мере окончена. Но у падшего принца были другие планы на осмелившихся дерзить ему эльфов. Каждый, кто в его глазах, проявлял силу и потенциал были воскрешены в совершенно новом амплуа, и вновь были обречены на вечную жажду, хоть и несколько иного толка. И эта особа так же была средь тех немногочисленных эльфов, привлекших к себе особое внимание.
Болезненный процесс воскрешения оставил на душе свой отпечаток. на душе и разуме эльфийки. То что было дорого, за что боролась всю свою жизнь стало отвратным. оплотом несправедливости, алчности и лжи. Луносвет, Леса вечной песни стали для эльфийки пустым звуком, вовсе не чем-то дорогим, а тем, что ради высшей цели дозволено и даже следует уничтожить. Тьма извратила разум, подменяя понятия и стремления, теперь целью стало уничтожение всего живого на Азероте. Особенно ироничным стало желание пожирать и причинять боль в первую очередь своим же сородичам. Эльфы любых мастей и вида становились излюбленными жертвами для мучений и извлечения жизненно энергии. Дама упивалась в своей изменнённой и извращённой идеалогии. Одно осталось в её душе не тронутым, маленькая крупица, которая назойливо мешает в полной мере лишиться всей боли этого мира. Крупица, что ровно мозоль напоминает ей о прежней жизни и стремлениях однако любовь к ним ничто и никто не смог искоренить. Нельзя сказать, что чародейка при жизни даровала свою любовь и заботу детям и близким. Нет, эта высокомерная строгая дама оставалась таковой и в семье. Для мужа, для сына, для дочери. Даже внуки не распалили сердца чародейки. Так казалось всем, кто её окружал и в этой сухости она провела свою жизнь так и не сумев показать близким, что каждое ее деяние направлено в том числе и на их благо. Как любовь согревала ее поистине холодное сердце день ото дня. Любовь к близким оказалась столь сильна, что и в посмертии эльфийка не смогла отказаться от нее. Но какой в ней толк, если не знаешь даже — а жив ли хоть кто?
За время подготовки, за время продолжительного сна Короля Лича на троне, уже ставшая Сан’лейн постигала свою новую силу и стремления. Вновь отдавая львиную долю сил и времени на изучение и самое интересное — пробы на пойманных живых. Конечно многолетний опыт и совершенно недавний давали необходимые плоды. Что уж говорить — само перевоплощение заставило по наитию уже понимать свои силы. Эльфийка была виртуозна в своих изысканиях.

О времен, о нравы. Эльфийка провела достаточно много времени в стане Сан’лейн чтобы приблизиться к силе кровавых принцев, что выступали свитой. Приблизилась и в дальнейшем возымела сравнимую с ними мощь. Разве что одна деталь не давала покоя — она всё-же не владела тем же влиянием как то было с принцами. Эльфийка принялась изучать, пробиваться, усилять себя. Она находила даже в этом едком сообществе эльфов соратников, снова и снова искала пути и возможности к собственному развитию. И вот наконец-то ее кровожадность и стремление были замечены. Эльфийка не будучи принцессой смогла собрать вокруг себя какую-никакую группу эльфов, всё так же выступала наставником, в некотором роде даже для себя самой. Кровавая королева собирала вокруг себя свиту их сильных эльфов, что активней прочих постигали новые силы, и наша героиня стала одной из немногих, кто удостоился этой участи. Сан’лейн почти повезло, было решено возвысить ей, возвысить до сана той самой Кровавой принцессы, разве что ритуал подразумевал несколько этапов. И в первый из них формирование в душе мракопадшей зерна. что дарует ей возможность к дальнейшему преобразованию. Тьма сгущалась и вот, началась подготовка. Помещение. в котором планировалось проводить ритуал установили алтарь описанный кровавыми рунами, вокруг него собралась небольшая группа Сан’лейн посвящённых в таинства проводимого ритуала. А на Алтаре бледная дева. Конечно же это была эльфийка, чья душа должна была подвергнуться изменениям. Ритуал начат. Собравшиеся на это действо мракопадшие вознесли свои длани, начиная планомерно воздействовать на даму даруя частью свою силу, взамен забирая часть её. Руки были распороты, как и грудная клетка, ритуальным орудием. Были отчётливо видны внутренности, того и глядишь и сердце вывалится из грудной клетки в последнем спазме, если конечно таковые вообще имелись. Кровь, что струилась из тела на удивление болезненно для эльфийки растекалась по туловищу, столь болезненно, что хотелось кричать. Однако уста не размыкались. На деле не тело, но душа билась в агонии, раскрываясь новыми красками и эмоциями, раскрывая всё былое и именно в этот миг сущность кровавой принцессы была помещена в стенающий дух. Она была непомерно слаба, но это был первый шаг к трансформации. Далее оставалось лишь вскармливать эту сущность, раскрывать и развивать. Тело на удивление быстро излечилось, приходя к обычному своему виду, быстро и вновь весьма неприятно. Сан’лейн долгое время находилась взаперти испытывая непомерный голод могла накинуться на всяк приближающегося к неё. Будь то брат по крови, или же нечто иное. Жажда буквально прожигала изнутри, делая мракопадшую скорей животным, нежели эльфом. Приходилось вновь бороться со вновь явившемся кошмаром, оставаясь без пищи, эльфийка раздирала своё мёртвое тело, ровно желая снова ощутить ту самую боль, что не так давно постигла ее душу. Она вгрызалась в свои руки, желая испить собственную кровь, хоть и эффекта должного не приносило. Буйство продолжалось ещё какое-то время, однако в скором времени бледнолицая начала приходить в себя, вновь вынужденная постигать свое естество. Она, несомненно обрела силу присущую Кровавой Принцессе, по факту ею ещё не став. Крылья из её спины не росли, а кожа осталась белоснежной, как и контроля безусловного над своими собратьями не возымела. Таинства проведения ритуала сокрыты от многих глаз, знание можно назвать утерянным на сей день. Однако именно существование этой Мракопадшей становится немым напоминанием былого. Хотя кто знает, возможно, тот ритуал был лишь подачкой, дабы успокоить мятежный дух эльфийки. заставить думать о себе более положенного, потешить её самолюбие и как итог под этим воздействием возыметь в своих руках ещё более самоотверженного слугу, способного внушать подчинённым ей такую же безоговорочную верность. Хотя может то был просто эксперимент и желание увидеть, что же будет с Сан'лейн, чья душа уподобилась Кровавой принцессе. Да, именно в этот миг, Мракопадшая заняла своё место подле принцев и начала полноправно руководить группами жаждущих крови эльфов.

Наиболее активная деятельность началась лишь после пробуждения Короля Лича, она самозабвенно управляла вверенными в её руки воскрешенными соратниками, вела их в бой против живых, упивалась, как то было ни раз при жизни, дарованной властью и силой. В один из прекрасных дней, очередной атаки героев случилась весьма интересная встреча со странным исходом. Дама повстречала своего мужа, ставшего светлым паладином из рядов Рыцарей крови, и он поднял меч свой против подопечных и своей, некогда, жены. Бой был занимательным, встреча яркая и незабываемая… хотя и окончилась для муженька весьма плохо. Выживший некогда возлюбленный, надавил на больную мозоль, надавил на ту любовь что продолжала теплиться в почившем теле и казалось, должны они были разойтись по разные стороны. Но муж посчитал необходимым даровать покой душе своей жены, а она…. она всем своим естеством пожелала даровать ему смерть. Ведь так и надо? Да, любовь ей диктовала в этих обстоятельствах совершенное противоположное. Лишить крови, в полной мере обескровить и умертвить в своих холодных объятиях. Собственно этим и закончился бой, только вот удовлетворения она не получила от действа, как то было обычно. Впервые за долгое время душу Сан’лейн залила боль и тоска. И хоть глаза не полнились слезами, а плечи не вздрагивали в рыданиях над телом некогда возлюбленного — непонятный груз по сей день тянется за эльфийкой. Тем не менее цель всё же была, раскрывалась в желании всё уничтожить и подчинить воле Короля Лича. Но… И здесь пришлось проиграть. И вот, Сан’лейн, избежавшая смерти от рук героев, стоит подле развалившейся империи. Вновь все цели и помыслы рухнули перед её глазами и что остаётся брошенному в этом мире эльфу, который и дома то не имеет. Чьи “соратники” разбрелись кто куда пребывая и без того в малом количестве. Дама потеряла всякую волю к существованию, к влиянию на этот мир как-либо. Она прожила уже и без того много, слишком много. С месяц она скиталась, пока не нашла для себя сокрытое в сугробах, средь скал и высоких стен место, где и осела в надежде, что она в конечном итоге окончательно Умрёт.
И стоит сейчас настигнуть это место взору встретится прекрасная эльфийка, с абсолютно светлым и чистым лицом, готовая к захоронению. Подножье ложа давно занесено белым снегом, а из него торчит уродливый труп — предостережение для тех, кто вдруг решит катастрофически сократить дистанцию с ее опочивальней. Человек, давно почивший, но из-за весьма низких температур так и не сумел отдаться разложению. Стоит раскопать этот труп и можно будет увидеть в полной мере посиневшую плоть, в которой уже давно не имеется крови. Само тело и руки были изогнуты в отвратном, неестественном положении. Остекленевшие глаза, что даже в сей миг заполнены ужасом, направлены куда-то вверх, ровно мужчина просил помощи у столь любимого смертными света.