Детство.

Вегейр родился в полной и самой типичной семье врайкулов. Их «фамильное гнездо», небольшой домик, был расположен близ скалистого берега Нордскола, в Ревущем Фьорде. Каждое утро семья просыпалась под гул холодных ветров, пронизывающих родной край врайкулов от начала скалистого берега до, казалось бы, безжизненных лесов. Дом на берегу перетерпел немало изменений за время проживания там предков Вегейра. Юнец родился в семье потомственной знахарки и отца, ранее активно промышлявшим набегами вместе с другими мужами из их поселения. Ульф, так звали отца Вегейра, ныне жил обычной размеренной жизнью семьянина, занимаясь домашними делами: рубкой дров, строительством, охотой и защитой дома и поселения в случае угрозы. Мать Валборг, не так давно ставшая супругой Ульфа, открыла для всех нуждающихся в доме милосердию, где и принимала всех больных, леча их древнейшими методами от болезней и ран.

Вегейра, рожденного в этом прекрасном месте, лелеяла его мать, что была хоть и властолюбивой, но доброй к своим соплеменникам, а тем более к единственному сыну. Тяжело перенесенные роды стали причиной отсутствия у Вегейра брата или сестры, ведь его мать отчаянно добивалась от своего мужа права на то, чтобы принять решение не причинять себе вред очередными родами, и ей это удалось. Маленький врайкул любил проводить время на воздухе с матерью, в то время как остальные пытались как можно быстрее выйти в «свободное плавание». Вегейр же проводил большую часть своего времени у берега, осматривая прибывающие суда, вольных закаленных суровым морозным ветром птиц, глубокое и бескрайнее синее море. Он был самым настоящим наблюдателем с рождения. Пред его глазами растиралась необъятная ширь, которая отражала многие события их деревушки. Всякий раз он первый уведомлял отца о том, что наши бравые солдаты вернулись или же о том, что их не видно уже как пару месяцев. Ульф любил провести время с сыном у берега, исключая моменты, когда кто-то еще был рядом, — он не хотел давать знать другим, что давал своему сыну прохлаждаться вместо того, чтобы заниматься его воинским воспитанием. Как боец, видевший битву не раз и горечь утраты родных, Ульф не желал подобной участи своему сыну, но от этого никуда нельзя было деться, ему рано или поздно пришлось бы столкнуться с оппонентом. Вопрос лишь в том: будет ли она равной, или же неподготовленный Вегейр погибнет, не сумев дать отпора? Именно поэтому отец начал чаще отрывать сына от бездельничества, проводя ему тренировки и вместе выполняя семейные обязанности, приучая того к жизни. Его обучение доходило вплоть до того, что однажды он отдал свой нож с орнаментом рыбы, дабы сын добил раненого Ульфом ворга, и тогда Вегейр впервые насладился кровью убитого зверя, хотя и был разочарован, что он не сам его свалил с лап. Охотничий нож был подарен мальчику, и он сохранил его. Не смотря на все труды отца, каждый раз, возвращаясь домой, тот заставал сына у берега. Иногда Вегейр выходил в лес, осматривая деревья, где часто были выцарапаны на коре пометки лесорубов или охотников, которые он и научился различать, пару раз чуть не угодив в охотничьи угодья, полные ловушек.
Жизнь в врайкульском поселении все же не давало жизнелюбивому Вегейру просто так жить со своей семьей. Другие дети часто шутили над ним и били за его отстраненность от совместных занятий. У большинства сложилось мнение, что у них в деревне растет будущая обуза, и они проучивали него или же просто отчитывали. В один из дней, когда Вегейра удалось вывести на центр поселения, где дети соревновались при помощи деревянных макетов оружия. Вегейр, взявший копье, подобное тому, что используют рыбаки, был задавлен толпой и избит. С каждым его унижением в нем копилась ярость, и он сорвался, желая отомстить и показать свою силу. Это и стало толчком для того, чтобы тот начал больше тренироваться с отцом, у которого частенько и перенимал обязанности по дому, ели как справляясь с рубкой дров, ношением груза и свежеванием дичи. В следующую подобную «игрушечную битву» Вегейр, осторожно держа дистанцию по началу и яростно орудуя своей деревянной палкой, побил остальных,

оставаясь победителем даже возможно потому, что остальные поддавались по воле их родителей. Многие дети были серьезно травмированы, а Вегейр получил от боя наслаждение. Таким образом он начал быть похожим на всех остальных — периодически тренирующимся кровожадным и мстительным юнцом, что любил успокоится после тяжелого дня у берега.

Отрочество.

Вегейр показывал неплохие результаты в обращении с копьем, начал самостоятельно выходить в лес и охотиться на некрупных зверей. Его тело набирало массу и объемы, соответствующие врайкульским идеалам. Его ярости мог позавидовать каждый. В это же время поселение бурно расцветало, в первую очередь благодаря стычкам с другими общинами. Вегейр желал отправиться в битву, однако Ульф не допускал отрока к боям и, всякий раз, когда над Ревущим Фьордом сгущались тучи, а враги одним за другим шли войной, отец обводил яростного Вегейра вокруг пальца, приказывая оставаться с матерью и защищать ее в случае чего. Радостный молодой врайкул хоть и ожидал жестокого сражения в стенах дома, которого никогда не случалось, но он чувствовал на себе ответственность не только за себя и свою мать, но и за сотни потенциально спасенных врайкулов, которым бы помогла поправиться Валборг.

Тяжелые военные годы вынудили Ульфа, ранее не призвавшегося соплеменниками из-за маленького ребенка, отправиться в долгий поход, что положил бы конец войне раз и навсегда. Валборг и Вегейр остались одни. Это означало, что малец становится главным мужчиной в доме и на его плечи обрушилась огромная ответственность, которую он принял со всей серьезностью. С первого же дня выйдя на охоту, врайкул закрепил на себе ответственность за мать и состояние дома. Хоть порой починка дома становилось для Вегейра непосильной задачей, но местные старожилы давали тому теоритические уроки, с помощью которых, уже на практике, юнец чинил свое жилище, не давая холоду проникнуть в стены своего убежища и милосердии для больных. В один день у матери наблюдался один старенький руномант с ожогом после неудачного эксперимента. Дедок по имени Фолкор был рад видеть Вегейра, что принес приготовленную пищу своей матери прямиком на рабочее место. У них даже завязался какой-никакой диалог, где Фолкор предупредил о возможных последствиях войны и рассказал о важности его дела, — самостоятельного выживания.

Так и проходили целые месяца, когда Вегейр относился к своей работе с особым трепетом, иногда подолгу находясь в лесном лагере, выслеживая добычу. Каждый раз, окинув взглядом округу он видел красочные просторы с синеватым снегом, черно-коричневыми деревьями без листвы, яркую палящую на небе звезду. Только теперь тот и замечал на каждом бревнышке следы движения дичи, снеги на следу и знал повадки некоторых животных.

В один день, возвращаясь с недельной охоты и таща на своих плечах тяжелую ношу из мяса и пушнины, тот зашел в милосердию к маме и заметил неожиданного нового пациента — свою же мать. Она закашливалась, держа у носа припарку. Возле ее губы образовался серьезный ожог, видимо, потому, что в один раз она не удержала в руках кипящую воду с травами и заработала себе на вечность напоминание о болезни. Валборг обещала, что этот недуг скоро пройдет, и она уже сталкивалась с болезнью не раз, однако с каждым днем жизнь в ней все угасала и угасала.
Завалившись спать после многочасовой работы с колуном и дровами, необходимыми для того, чтобы поддерживать постоянное тепло в комнатах для больной матери, тот долго не мог уснуть, думая о том, когда же его отец все-таки вернется. Но его дикая усталость взяла верх, и он заснул долгим сном.
— Просыпайся, здоровяк, сколько же можно спать? — тот услышал старческий голос и мигом проснулся.

Вегейр обнаружил себя в незнакомом помещении с заколоченными окнами и сорванными замками на полу. В метре от него стоял старик в темных одеяниях, а позади того стоял стол, наполненный какими-то книжками, досочками и кучей инструментов. Вглядевшись в лицо, тот распознал давнего пациента матери. Это был дедушка Фолкор, заботливо держащий крепко пахнущий сбор трав в руках прямо у его носа. Тогда же Вегейру и рассказали о том, как он проспал целых два дня, а его мать скончалась, не оставив никакого следа за собой, кроме ныне возведенного на берегу Фолкором могильного камня. Впавший в буйство Вегейр, встал с кровати и побежал в дом, где обнаружив никого и ничего, с хмурым лицом побежал к воздвинутому столпу камней с именем Валборг. Вегейр с испуганными глазами, вылезающими из орбит, смиренно упал на колени, вцепившись в руками в снего. Он настолько крепко сжимал кулаки, что его мышцы тряслись от дикой нагрузки и возле могилы тот провел целый день, вернувшись лишь на следующий к Фолкору, что стал новым опекуном Вегейра, пока его отец исполняет свой долг воина в походе.

Жизнь с Фолкором не была самой ужасной. По-крайней мере его нужда практически в чем-либо полностью отпало. Жители поселения ежедневно приносили дедушке еду, пушнину, оружие и броню. Часть этих вещей неслась к этому рунному мастеру для нанесения символов, улучшая те. Заинтересованный Вегейр один раз подошел к хитрому Фолкору, что лишь ожидал, когда он заинтересуется его мастерством, а после того начал приучать Вегейра и к своему мастерству, начиная с самого начала — изучения всеобщего языка и чтению. По пришествию пары месяцев тот действительно начал хоть что-то в этом смыслить, но ежедневные занятия должны были продолжаться, чтобы Фолкор передал ему все те знания, которые мог. Он же старался и поддерживать связь с молодым, оказывая помощь его начинаниям, свободолюбию, воспитывая в нем тягу к знаниям; и отпускал того надолго в леса, чтобы тот отдохнул так, как ему захочется. Начиная обуздать рунную магию, Вегейр понял, что весь мир создан из сплетений магической энергии, и он начал ощущать ее присутствие в лесах, где частенько замечал сильнейших представителей фауны. Там же он начинал пробы создания рун, что получались у него достаточно посредственно. Во время охоты тот иногда начал замечать огромного медведя, что имел крайне внушительные габариты. Тем не менее, лишь взглянув друг другу в глаза, они не стали предпринимать какие-то враждебные действия. Вегейр увидел в нем отражение себя — грозного великана, выживающего в суровом мире. Множество встреч дало Вегейру шанс подойти поближе, но тогда медведь, похоже, вынужденный атаковать, если тот будет слишком близко, убежал. Рядом с местом пребывания медведя тот услышал волчий скул. Поблизости лежал израненный ворг, который на удивление после атаки медведя был жив. Почувствовав неимоверную силу этого ворга, что сумел сдержать натиск такого огромного зверя, Вегейр закинул его себе на плечо с единственной целью — выходить его. Со временем ворг действительно выжил и стал верным напарником Вегейра, не смотря на то, что врайкул пытался отпустить его в дикую природу. К этому юнцу пришло осознание того, насколько звери свободолюбивы и в то же время преданны. Он увидел смысл в том, чтобы научиться быть таким же верным, как и ворг.

В один из дней Фолкор уведомил Вегейра о том, что военная компания Фьорда завершена, и его отец в ближайшее время должен вернуться, но до этого времени он должен пройти испытание. Оно представляло из себя создание рун на своем копье, а также принятие дара — получение своей руны-клейма, над которой Фолкор долгое время работал и прозвал ее «Руна Зверя». По подобию сплетению той энергии, что находилась в его любимом месте в лесу, тот планирует создать сильную руну, которая позволит стать Вегейру еще сильнее. Но перед тем, как наносить ее, Фолкор попросил поклясться Вегейра использовать эту силу благоразумно, и он поклялся.

Вегейр выполнил все испытания, испытав дикую боль во время клеймения. Фолкор вытащил свои заготовки из железных пластин в виде руны, а далее, придя в кузницу, сунул Вегейру тряпку в рот и начал жечь. Это было неимоверно больно, крики брани вырывались из рта юнца, однако, со временем он успокоился. Далее Вегейр обуздал сильнейший труд создания символов на оружие, взяв для практики свое копье, на которое наложил руну мороза, вызывая у поврежденного острием участка кожи такой холод, что может отмереть и конечность. Вегейр был уже полностью готов встречать Ульфа, который все-таки вернулся из тяжелейшего похода, расплатившись парой ужасных шрамов на торсе. Встретившись возле родного дома, Ульф удивился габаритам своего сына, а также его руническому копью и огромной руне на теле, клеймо которой еще не успело зажить, продолжая оставаться кроваво-красным. В свою же очередь Вегейр рассказал о трагической судьбе матери, однако отец не подал никакого виду, лишь грустно опустив глаза, а через минуту уже продолжая разговор. Враги были повержены, а это значит, что они могут продолжить жить, как и раньше.

Воодушевленный врайкул с отцом вновь начал жить в своем старом жилище. Рано утром его разбудил Фолкор, попросивший «здоровяка» срочно помочь тому донести две бадьи какой-то странно пахнущей прозрачной жидкости для одного лесоруба, живущего в удаленном домике близ леса. Вегейр не отказал, он был всегда рад помочь дедушке. Встав со своей деревянной кровати, Вегейр за неимением длинной палки, на которую можно было бы уместить две бадьи, откинул свое рунное копье на стойку, а вместо него вытащил трофейное длинное копье отца, на обе стороны которых уместив бадьи, двинулся вместе со своим воргом, что мигом рванул за ним в дальнюю хижину у леса, где какой-то очередной старожил-старичок ожидает прибытие груза от Фолкора.

Пробираясь ближе к дому, движение врайкула с его верным воргом остановил мужской басистый крик: «Вегейр!». Рефлекторно откликнувшись на знакомый голос, тот увидел своего отца, Ульфа. На нем была изорванная меховая одежда, поломанное пополам копье и неминуемая погибель в отражении глаз. Побежав навстречу отцу, Вегейр взъерошился: с громким басистым рыком позади отца появился тот самый огромный белый медведь, коего встречал в лесах врайкул. Зверь накинулся на отца, насев на него, словно курица на яйцо. Отец упал на снег, что окрасился в багровый цвет крови.

Огромное чудище из леса громко рычало, широко разинув пасть. Старые слюни полетели на снег, в то время как ворг лаял и рычал позади. Вегейр вспылил, его отец был прижат мощной тушей и ему ничего не оставалось делать, кроме как дать бой. Копейщик подбежал к медведю, что, похоже, не успел среагировать на приближение противника. Лишь удар острием трофейного копья в глаз заставил того опомниться, и он, спрыгнув с тела отца, поднял лапы над Вегейром, пытаясь задеть того когтями. Страшная картина: юноша с копьем стоит рядом с медведем аномальных размеров, что закинул свои громоздкие лапы и готов нанести роковой удар.

Однако в последний момент ворг с рыком и яростью с тысячу таких медведей накинулся на того, вцепляясь в его плотную шею и лишь слегка прокусывая его толстенную шкуру. Обернувшись в половину, медведь ударил ворга, откинув его в ближайший сугроб, переломав тому спину и вскрыв когтями брюхо, а в это время руны Вегейра на теле наполнились ярким синем свечением, он резко немного увеличился в размерах и с невероятной яростью нанес с десяток быстрых и изящных ударов по горлу и брюху медведя, заставляя того повалиться на землю. Оцепенев, врайкул упал, хватаясь за свои плечи, которые сильно жгло после использования рун, однако, под предсмертное сопение и страдания медведя, тот дополз к отцу, который лишь слегка приоткрыл глаза и тихо произнес: «Вегейр, сын мой, что ты наделал… Меня застали врасплох наши «соседи» из вражеского клана, они засели к северу отсюда, а этот медведь проложил мне дорогу домой… Мы с ним сейчас очень похожи и уже, даже, не выживем. Мы не должны умереть от озноба и кровотечения. Мы сыны Одина, должны умереть в бою с достойным противником. Вегейр, за то время, пока меня не было дома… Ты заслуживаешь уважения и чести окончить наши страдания, прошу, не затягивай.» Тогда Вегейр встал на ноги, осматривая происходящее: его ворг уже не издавал не звука, он превратил снег под собой в огромное алое пятно без какой-либо надежды на выживание. Медведь лежал, кровоточа и одиноко стоная, а отец же лежал с ножевыми ранениями, коих не заметил Вегейр изначально. Его руки были чуть ли порублены не на куски, а его лицо источало страдания и желание поскорее улететь с валькирами в Чертоги. Тогда Вегейр пустил слезу, однако, первым делом добив бедного медведя, что лишь защищался; а после, попрощавшись с отцом, отправил его в мир иной. Он упал на колени. Через полчаса подошедший Фолкор увидел эту картину и приблизился к Вегейру, поставив лишь возле трупа отца парочку камней и далее начиная вырезать имя: «Ульф». Молодой врайкул вспылил. Он знал теперь лагерь тех, кто убил его отца, который шел в поселение разве что попрощаться, поскольку такие раны несовместимы с жизнью, особенно, когда его мать умерла. Однако Фолкор, услышав о планах своего подмастерья, положил на него свою хладную руку. Вегейр вновь оцепенел и резко успокоился, услышав старческий голос позади: «На сегодня хватит крови». В этот день Вегейр похоронил своего последнего родственника, отца; преданного друга-ворга, своего полюбившегося зверя, а также свою безудержную ярость, повлекшую за собой «обжигающие душу» смерти, но он поклялся самому себе отомстить, когда эта возможность появится.

Взрослый мир.

День за днем, жизнь Вегейра текла, словно ручей, не имея никакого смысла без дедушки Фолкора. Пробираясь все ближе и ближе к своей неминуемой погибели, старик чувствовал нужду в том, чтобы дать Вегейру дальнейший путь. В это же время общины врайкулов под властью короля Имирона окончательно отвернулись от Творцов, обращаясь за помощью к доселе неизвестной «Армии Смерти» под предводительством Короля-лича. Имирон направил их всех на этот путь, который обещал последним в своем роде врайкулам вечную жизнь и свершения, что в дальнейшем помогли бы им избавиться от «Проклятия Плоти». Большинство поверило в изречения короля о том, что их народ был безжалостно и несправедливо наказан богами, лишив их детей врайкульских сил, о возвращении которых с давних времен мечтают таны всех кланов. Угасающий старик Фолкор имел за своей спиной, как и опыт бесчестных убийств, так и спасения людей, но его любимым свершением оставалось подошедшее к концу воспитание Вегейра. В двадцать седьмой день рождения его любимого «здоровяка» Фолкор вместе с берестяным укрепленным щитом с шипами и креплением для рун, созданного по специальному заказу код ню рождения, к которому Фолкор относился важнее всего, видя особую любовь Вегейра к боевому руномантству; двумя колчанами метательных копий, которые тот приберег специально для него, подарил ему важные знания и свои мысли, в которых Вегейр не усомнился, ведомый бесконечным уважением к старику. С его слов Вегейр усвоил то, что врайкулы, ушедшие на службу Смерти, — наивные дураки, которые, позабыв свое прошлое, доверились самозванцам из ниоткуда, как и безнадежному королю; они записали не только себя самих в список на бессмысленную и пресную, бесчувственную смерть, но и всех своих близких, поставив под сомнение все труды их предков. Вегейр это запомнил, хотя и сам имел свою позицию относительно Плети, что больше заключалась в недовольстве нарушению непрерывных справедливых противостояний Жизни и Смерти, как это и фундаментально заложено в мире. Его взор на ситуацию также омрачила забывчивость врайкулов о своей древней традиции, культу почитания предков. Как никто иной он мог судить об этом, прочитав немало старой литературы, часто рассказывавшая о падениях кланов, что отворачивались от своей истинной судьбы в пользу мнимого превосходства. В остальном же, кроме новых войн и вмешательства иноземцев в жизнь хладного континента, ничего и не изменилось. Все шло своим чередом: Вегейр выполнял львиную долю работы по дому, поддерживая свою жизнь и Фолкора, а также изучал руническую магию, периодически тренировал свое тело, дух и владение копьем. В добавок он принимал некоторые заказы поселенцев, улучшая их снаряжение, а порой и тело при помощи рунических символов и меток, за что тот и получал пушнину, которую Вегейр за ненадобностью складировал и откладывал на случай внезапной нужды в чем-то.

Все было неизменно, пока старик окончательно не начал угасать, закрывшись за крепкой дверью своей комнатушки и вечно о чем-то размышляя, пока лежал на кровати. Фолкору приходили ночные видения: они были крайне расплывчатые, большинство из которых знаменовали его смерть. Она манила его, пока время еще не ушло, примкнуть к воинам Смерти и продолжить свое существование. Хоть Фолкор и на самом деле не был чересчур мужественным и волевым, но он решил для себя, что, дав слово, не обманет своего воспитанника, и, отбрасывая глупые мысли, тот ждал свою погибель, что с каждым днем все сильнее и сильнее закрадывалась в глубины его сознания. Большую часть времени Фолкор пытался проводить с Вегейром, и это чувство необходимого сближения было обоюдным. Он рассказывал «здоровяку» свои сны, раскрыл тайны своего жестокого прошлого, когда тот, первоначально желая стать величайшим руномантом, убил «соратника по мастерству», заняв его место в поселении, а после начал проживать свои долгие годы в страхе о том, что когда-то и его ждет смерть от рокового ночного удара, но появление Вегейра перевернуло его жизнь вверх дном, когда тот все-таки сумел воспитать полную противоположность себе в прошлом. Фолкор им гордился, но Вегейр не очень был доволен прошлым своего дедушки, однако понял, что любое существо может исправиться, пересилив свое неблагодарное миру нутро. Дедушка часто говорил о том, что Вегейру нечего делать в Нордсколе, как и в группах других врайкулов, что не смогли бы понять его природу. Он множество раз твердил отправиться тому поскорее из Нордскола подальше от Смерти, когда жизненные силы окончательно покинут его, но Вегейр был в замешательстве: он испытывал не сколько страх, а сколько глубокую привязанность к этому месту, но был согласен со своим воспитателем, предвещающим тому будущее одного из немногих врайкулов, что сможет жить совершенно необычно: имея свою ярость и силу, но чувствуя глубокую привязанность к живому, тот смог бы стать отличным инструментом для очищения мира от негодяев, что его населили, тем самым помогая выстраивать правильный баланс сил, спасая сотни душ и особо питая симпатию к его дальним родственникам, к людям, что со временем смогут понять Вегейра и принять его в свою «семью». Увядающий старик сказал Вегейру, что тот никак не сможет поддерживать его в тяжелых странствиях, ведь тот будет до конца сопротивляться Королю-личу после смерти, а в Чертоги Один его не пустит за его злые деяния и репутацию, кою не заслуживает герой-врайкул. Фолкор был готов к вечному «ничему» как испустит дух.

В один из вечеров, перед смертью руноманта, тот поведал Вегейру о своих давних видениях о том, что его мать до сих пор жива, но удерживается до сих пор неизвестной силой, вдали от своего дома. Вегейр же считал Валборг величайшим врачом, что мог бы спасти огромное количество живых существ веря на ее выживание, поскольку не увидел ее смерть собственными глазами, конечно же он имел высокое мнение о талантах матери, попросту не ведая о более передовой медицине. Но этот толчок многое для него значил, даже если Фолкор, не изменяя своим давним привычкам, обманом захотел перед смертью заставить убраться отсюда подальше Вегейра.

Наступившая кончина Фолкора уже не произвела на врайкула должного впечатления, но открыло тому путь в дальние земли. Врайкул долго и кропотливо работал над могилой для старика за его небольшим каменным домиком, устанавливая невероятно большой могильный камень, на котором тот несколько дней вырезал руны Жизни, чтобы спасти душу усопшего от Плети.Казалось бы, Вегейр уже был взрослым врайкулом, которому приблизилась отметка в сорок лет, но лишь один из его эпизодов жизни подходил к концу, перед тем, как он заживет по-новому, расцветая и обуздывая новые секреты рунической магии. Он, продав всю скопленную пушнину и свое имущество, нажитое с руномантом, приобрел себе небольшой деревянный корабль и, руководствуясь лишь одной картой и помощью местных путеводителей, что согласились работать с Вегейром за неплохую плату, отправился в дальние земли, к своим друзьям, именующими себя «людьми».

Долгие скитания по Восточным Королевствам выдались интересными. Его ждали как и гонения от местного населения, так и небольшая награда за помощь и, к сожалению, не один человеческий пирог не мог удовлетворить голод врайкула, который съедал бы их по дюжине за перекус. Тогда же он и наткнулся на информацию о гильдии, что к его удивлению осела в Нордсколе, в Седых Холмах. Она занималась помощью всем нуждающимся, они — благородные авантюристы. Тогда-то Вегейр и вернулся домой, периодически начиная путешествовать по миру и возвращаться в родной край, оказывая поддержку соплеменникам и отдыхая, вместе с тем выискивая в лесах новые сплетения магической энергии и создавая новые руны.