Битва за Приозёрье

Автор — Персиваль Грей. Сочинено по мотивам истории Леона Суприма, потомственного паладина.

Отряд, в котором был Леон, прибыл в Приозёрье. Предстояла битва с орками, битва за жизни людей… битва против тьмы. Обеспокоенный думами, сын слез с коня верного, сложил меч булатный, да пришёл к отцу своему, Саульсэнду, что войском командовал. Подошёл и взглянул на отца: лицо его было загрубевшее от времени и войн, но Свет излучало оно. Отец заметил, что на душе у него неспокойно, хоть и скрывал это сын.

— Сынко, на душе неспокойно?

— Неспокойно, отче, неспокойно… Орья рать идёт сюда. И хоть мы и эвакуировали жителей, но защитника Приозёрья — юнцы, они меч в первый раз видят. Куда им там до их...

— Сынко, — отец положил свою тяжёлую отцовскую руку на плечо своего сына, — знай, что если надо полечь костьми — так поляжем, но за дело правое, — он привёл своего сына к лагерю, где рать молодая к битве готовилась. Были они хмурые, ибо знали — на смерть шли. И как скажет отец громким отцовским голосом:

— Сынки мои! Братья! Слушайте! Предстоит нам драться с ратью вражию, в тыщи раз больше, в тыщи раз сильнее. Но не думайте, что нам есть, куда отступать — ибо погубите вы и свою, и товарищескую голову. Был у меня случай — мрази поганые пришли за семьёй моей. Больше их было, больше, скажу я вам. Оглянулся я назад, а там — жёнушка моя плачет, да сынку моего прижимает. И понял я, что отходить некуда — дальше мои родичи! И что же? Думаете я сказал: «Не губи меня, рать поганая, бери жёнушку мою, бери сынку моего, а меня не трогай, отпусти на все четыре стороны»?

Воины слушали его, и понимание проявлялось в их глазах.

— Как бы не так! Век мне проклятым быть, а родню свою не отдам. Посмотрел я тогда вниз — увидел землю родную, плодородную, что кормит нас, что блажит глаза наши травой-муравой. Думаете, я сказал бы: «Не губи меня, рать поганая, топчи землю мою, жги траву-мураву, а меня не трожь»?

Воины уже почти хором сказали: «Нет! Не посрамим земли Штормградской!»

— Именно! И взял я тогда меч свой. И встал один против тыщи. И победила правда — Свет наделил меня своей силой, ибо вера моя в него была сильна. И сёк я головы по двадцать за раз. И освободил я родную от напасти вражьей, — Саульсэнд перевёл дух, оглядывая ряды.

— Так и сейчас! Не отступи назад, ибо там родичи наши, да земля родная! Ляжь костьми, но ляжь воином, защищающим землю родную! Защитник семьи!

И ликовала рать, ибо поняли они всю правду их жизни.

Пришли орки. Началась сечь кровавая. Секли юнцов, как пшено на покос. И скрепил сердце Леон, ибо видел он, как гибнут молодцы юные, за землю Штормградскую, за семьи любимые. Наконец, нашла коса и на отцовскую голову. Слёг отец с коня своего, уронил меч булатный, щит треснутый… Увидел Леон всё это… Охватил его гнев праведный: взял он отчий меч, и засиял он Светом слепящим. И махал им — махнул раз — три головы полетят. Махнул два — шесть голов полетят. Махнул три — Все двенадцать голов полетят. А всяк орк, что рану ему сделал не смог насладиться болью Леона, ибо не ощущал он её. Так он и сразил врага, обратил в бегство. Но остался он один, без ног. И уснул он богатырским сном надолго.

Но Леон не из слабаков, он очнулся. А в честь его пир устроили. Славили его три дня и три ночи на земле и на небе. И ликовал Леон, ибо за землю родную он спокоен был. Но есть рана, которая не зажила до сих пор — отец оставил сына на земле и ушёл в небо. И радовался и плакал Леон в тот день. И гремит тост...

Правду говорят, что хороша война, коль не кололась бы она...